Циклоп

– Полный вперед! – прокричал Пиньон. – Открыть огонь!

Следом за его командой последовал оглушительный взрыв, из стволов орудий вырвались снаряды, врезались в нос и надстройку «Эми Бигелоу» и разорвались в объятьях пламени и покореженной стали. Левую сторону рулевой рубки снесло напрочь, словно по ней проехались катком. Осколки и обломки разлетелись в стороны, как дробь из ружья. Питт упал на пол и из чистого упрямства продолжал крепко сжимать штурвал. Ему посчастливилось отделаться лишь несколькими порезами и ушибом бедра.

Второй залп пришелся в штурманскую рубку и разрезал переднюю мачту пополам. Верхняя половина упала набок, повисла на высоте ста футов на проводах, затем они порвались, и мачта упала в воду. Дымоход разнесло вдребезги, возле правого якоря разорвался снаряд, рассеяв тучу ржавых осколков, словно шрапнель.

Но третьего залпа не последовало.

Пиньон неподвижно стоял, крепко сжав перила мостика. Он смотрел, как грозный черный нос «Эми Бигелоу» тяжело завис над фрегатом. По побледневшему лицу и испуганным глазам можно было с уверенностью сказать, что он не сомневался, что его корабль через мгновение ждет гибель.

Винты фрегата стали ожесточенно кромсать воду, но были не в силах сдвинуть корабль так быстро. «Эми Бигелоу» подошла слишком близко, чтобы промахнуться, а в намерениях Питта никто не сомневался. Он срезал угол и выровнял нос судна, направив его точно в середину фрегата. Экипаж, который в это время находился на палубе корабля и мог видеть приближающуюся катастрофу, остолбенел от ужаса, затем, придя в себя, рассыпался в разные стороны.

Шестидесятифутовый нос «Эми Бигелоу» врезался прямо в кормовую башню фрегата, рассекая обшивку судна и проникая в корпус почти на двадцать футов. Корабль Пиньона мог бы пережить столкновение и успеть добраться до берега, но нос «Эми Бигелоу» с ужасным скрежетом ломающейся стали появился из дыры. После чего поднялся ее обросший ракушками киль. Он на мгновение завис, затем рухнул вниз, разламывая фрегат на две части и погружая днище его кормы под воду.

Море тотчас поглотило оторванную корму, проникая сквозь сломанные переборки и затапливая открытые отсеки. Обреченный корпус фрегата окатило огромной стеной воды, и он быстро стал уходить в глубину. Но долго продлиться его смертельным мукам было не суждено. К тому времени, когда «Озеро Зайсан» на буксире подошло к месту столкновения, фрегат исчез, оставив после себя лишь нескольких несчастных членов экипажа, пытающихся удержаться на воде.

– Вы попали в ловушку? – прозвучал в трубке раздраженный и резкий голос Великова.

Борщев нервничал. Ему было тяжело признать, что из сорока солдат осталось всего три выживших, причем он – единственный, на ком не осталось даже царапины.

– Неизвестный отряд – не менее двухсот кубинцев – открыл по нам огонь из тяжелых орудий, прежде чем мы успели выбраться из грузовиков.

– Вы точно уверены, что это были кубинцы?

– Кто еще мог такое задумать и осуществить? Их командир был одет в кубинскую военную форму.

– Перес?

– Не могу сказать. Нужно время, чтобы опознать его.

– Может быть, это халатность зеленых, неопытных солдат, которые открыли огонь из-за тупости или паники?

– Точно уж не из-за тупости. Я могу узнать опытных бойцов с первого взгляда. Они знали, что мы заявимся, и отлично спланировали засаду.

Сначала лицо Великова ничего не выражало, затем он покраснел. Перед глазами снова пронеслись картины бойни на Кайо-Санта-Мария. Ему едва удавалось сдерживать ярость.

– Для чего они это сделали?

– Хотели сдержать нас, чтобы завладеть кораблями.