– Чтобы обработать рану, – я дала Диме ещё пару побегов и оставшиеся приложила к ране, заматывая это кусками ткани. Перед этим я вонзила коготь и ввела дозу «своего антибиотика». Потом я ещё раз осмотрела детей. – А у тебя, похоже, простуда. У вас там есть врачи?
– У нас есть старый аптекарь. Он всех лечит, – ответили дети.
– Хорошо, – я накинула плащ и посадила Диму себе на плечи, убирая его руки от своих ушей. – Только аккуратно.
– Я могу сама идти, – Нина не дала мне взять её на руки.
– Думаешь, тебе хватит сил? – я взяла её за руку.
– Да…
– Ладно, где ваш дом? – я осмотрелась.
– Там, – девочка указала в сторону улицы.
– Там же наши соседи, – удивился мальчик и указал в противоположную сторону. – Мы живём в той стороне. Я запомнил те ленточки, перед тем, как мы упали.
– Я и без того поняла, что ты соврала, – я неодобрительно посмотрела на Нину.
– Но нам нужно туда… – она виновато опустила глаза. – Нам нужно доставить сообщение.
– От этого зависят жизни людей?
– Не-нет… наверное… – задумалась малышка.
– Значит я возвращаю вас к вашим родителям, – я сориентировалась.
– У нас нет родителей… – всхлипнула Нина, – их убили…
– Оу… Простите, я не хотела… – я обняла её. – Пошлите, я отведу вас домой.
Мы пошли к их поселению. Но теперь понятно, почему Нина так серьёзна не по годам и так заботиться о брате. Хотя после войны таких детей много и это никак не радует… Но радует, что о таких детях кто-то заботиться и что они имеют дом. Война жестока…
Вдруг я услышала тявканье и увидела среди камней щенка. Не может быть! Цербер! Эта мутация весьма редкая и у церберов рождается только один щенок, которого родители никогда не оставят одного. А этот балбес один на нас тявкает и рядом никого. Но вдруг я увидела из-под камней лапы… Значит, ещё одна сирота…
– Щеночек! – сказал мальчик, как только заметил малыша.
– Хотите забрать его себе? – я взяла цербера на руки, осматривая. – Кобель.