Перекресток трех дорог

Макар заметил, что в отличие от Клавдия Мамонтова полковник не торопится расставаться со своим брутальным и стильным спецназовским прикидом.

– А толковать станете тоже здесь, на улице? – спросил Макар ехидно. – Или все же в здание полиции зайдете?

– Кузен из Англии, ты машину лихо водишь, спору нет, но язык свой раздвоенный змеиный прикуси, понял? – прошипел ему полковник Гущин. – Ты парень культурный, не хочу тебя матом посылать назад в твою Англию. Усек?

– Усек, Федор Матвеевич. – Макар усмехнулся, отбросил ладонью со лба свою челку цвета спелой ржи. – А здорово мы этого Колокольникова, а? Вы же все равно узнаете, кто его нанял, правда? Такой след… Свинку только жаль, которую он задавил на дороге, подонок.

В УВД Гущин так и не зашел. Погоня – погоней, задержание – задержанием, но в этом он пересилить себя так и не смог. Клавдий Мамонтов сам вывел во внутренний двор из ИВС сначала одну блондинку, затем другую. Отдал Гущину их паспорта, обнаруженные при осмотре виллы. Гущин достал из бокового кармана сначала десантный нож, затем бутылочку антисептика и аккуратно побрызгал на паспорта. Спецназовские перчатки при этом он так и не снял.

– Светлана Гольцова, – он прочел в паспорте имя первой блондинки – той, которую Мамонтов вырубил в предбаннике сауны. – Вы кто такая? Братьев Гусевых давно знаете?

– Я студентка… я учусь здесь в Автодорожном, я сама из Донецка. – Девица всхлипнула. – Вы так жестоко со мной обращаетесь, ваш человек меня по шее ударил… а вы не знаете, как у нас в Донецке! Я беженка! Я, может, второй дом здесь мечтала обрести, а вы избили меня!

– С ранее судимыми братьями Гусевыми давно знакомы? – повторил полковник Гущин.

– Да у нас в Донецке все судимые, что, не люди, что ли? И бандиты люди, у нас они вон как воюют, а ментов всех в расход отправили – и правильно, и за дело. – Блондинка зло сверкнула глазами. – Ты че ко мне пристал, мент? Я вот в прессу обращусь – меня, беженку из ДНР, так прессуете жестоко.

– За убийство хочешь на пару с Гусем на нары? – спросил Гущин. – Ну, это другое дело, только скажи, детка.

– За какое убийство? – Она сразу сменила тон.

– Авторитета Алтайского. А там и другие на подходе.

– Я никого не убивала!

– Рассказывай сказки.

– Да матерью клянусь. Вы че? – Она уже истерила. – Я это… ну, не студентка, конечно… подзаработать приехала в Москву. У нас в Донецке – трахайся-перетрахайся, все равно никто не заплатит, а здесь все путем. Даже зараза этому делу нипочем, мужики после карантина секса жаждут!

– Проститутка из Донецка? – уточнил Клавдий Мамонтов бесстрастно. – Ты в Фоминово ездила?

– Да какое Фоминово? О чем вы?! Я с этими братьями вчера познакомилась только! Не понравились мне они, особенно младший. Такой звереныш психованный… Но меня Витек, старший, снял для себя. Меня Дашка во все это дело втравила. А ей этих Гусей ее сутенер подсудобил! Ничего я не знаю! Ни про какого авторитета! И не убивала я никого – вы что? Мне вообще это все – убийства, война наша долбаная, глубоко противно! Я здесь покоя искала, беженка я от войны. – Она напоказ громко заплакала, размазывая по лицу притворные слезы.

– Дашка – это твоя товарка? Вторая? – спросил полковник Гущин.

– Да! Жопа рваная! Ей все равно, с кем спать. Во что она меня впутала? Сказала – на пару дней, мужики с баблом, сауной и выпивоном, сказала – шампанью хоть залейся. Сказала – выгодно как! Я и согласилась! Потом лишь поняла, что они сидели оба, тюряга им дом родной!

Товарка Дарья их тоже особо ничем не порадовала.