- Я тебя ждала, - только и говорит она, поднимая длинную ногу на станок и прокатываясь по нему в полный шпагат. Так что ее розовая плоть полностью раскрывается, делая меня почти безумным. Но я все же спрашиваю:
- Где малышка?
- У Грановски, - только и улыбается она через зеркало и я понимаю, что сегодня она тоже вспоминала неделю в Париже и первое знакомство с Давидом. Мои руки, словно магнитом притягивает гладкая кожа, в тусклом свете кажущаяся почти смуглой. Но я-то знаю насколько она белая, насколько нежная. Насколько отвечающая на каждое мое прикосновение. Особенно мягкие раскрытые складки. И я задыхаюсь, пока глажу их, пока задеваю бугорок клитора, пока губы магнитом притягивает острая лопатка.
- Ты идеальна, - повторяю я забытый факт, на что она теперь не говорит ни слова. Да и какие слова, когда мой палец внутри нее и уже растягивает стенки под член, что я нетерпеливо освобождаю из плена брюк.
И картинка в зеркале кажется сюрреализмом. Она обнажена и прекрасна. А я одет и напряжен. И я хочу раздеться, но Аня останавливает меня простым.
- Мне нравится, как мы выглядим. Я словно твоя рабыня, а ты мой хозяин, решивший меня наказать.
Наклоняюсь к ее уху, мягко касаясь языком мочки, и шепчу:
- Всю жизнь бы тебя так наказывал, моя птичка.
- Десять лет тебе мало, - усмехается она и шумно выдыхает, когда к пальцу присоединяется второй.
- Судьба украла у нас три года. Так что только семь лет. И возможно еще через три года я смогу насытиться тобой, - проникаю чуть глубже, а затем вытаскиваю и касаюсь влажными пальцами соска одной из меленьких грудок. Идеальных, словно спелые яблочки особенно после того как она родила.
- Надеюсь, что этого не случится, - улыбается она и вдруг и сама выпячивает попку так, чтобы стоящий колом член нашел нужную траекторию. Проникновение нежное, почти сразу превращается в вторжение, снесшее все желание болтать о чем-либо. Внутри тел осталась только жажда звериного совокупления, голод касаний, любовь к друг другу. И мы выражаем все это стонами, криками, влажными шлепками тел друг об друга, когда каждый толчок кажется произведением искусства, а оргазм, настигнувший обоих настоящим шедевром.
И самое приятное - это знание, что после того как сперма вторгнется в лоно все не закончится, а только начнется. Потому что Аня выгнется дугой, закинув ноги на станок и вылежит все до капли, продолжая принимать в рот член так жадно. А ее влажная плоть, пропитанная соками только сильнее, заманит в свои сети и вынудит вспомнить, что брезгливость и педантизм я могу проявлять в чем угодно, только не в отношении секса с любимой женой.
Глава 9. Друзья
Это было самое чудесное поздравление на Новый год, что я могла придумать для уставшего после командировки мужа. Но самое приятное, что он не решил поехать домой и просто выспаться. А все таки поехал забирать Настю от Грановски, где она так любила проводить время с Леной. Может быть потому что та тоже занималась балетом. А может быть потому что они знакомы с ее раннего детства, когда Лена еще лежала в больнице. А Настю я таскала с собой к больной девочке.
Поднимались мы с Ромой вместе, но перед дверью ему позвонили с очередным поздравлением пациенты. Так что в квартиру Грановски я зашла сама и очень удивилась, увидев на пороге Кирилла.
- С новым годом, - сразу обнимаю брата, одного из близнецов, который последние несколько лет держится особняком. И его можно понять. Но и я ведь скучаю. - Как ты?
- Все хорошо, Ань, Правда, - кивает он с улыбкой и я замечаю, что во взгляде больше не светится то безумие, которым он боле раньше. Это дает мне повод еще раз его обнять, как раз в тот момент, когда заходит Рома. Он напряженно кашляет, и я отрываюсь от брата, слыша грубое:
- Ты что здесь забыл?
- Я здесь уже пару лет Новый год отмечаю, - говорит он и у меня разрывается сердце. Словно он нашел новую семью. А ведь у него есть семья. - Но я уже ухожу.
Его тон был почти вопросительным, и мы оба смотрим на Рому. Потому что решение принимать ему. Он вздыхает, сжимая челюсти и протягивает руку Кириллу. Тот жмет ее и снимает уже надетые ботинки.