Крови и зрелищ!

– Да. Понимаю.

Он остановил грузовик на подъезде к лагерю.

– Это совсем не то, чего бы я хотел, Ферн, – сказал он, глядя не на нее, а через пыльное лобовое стекло. – Не то, что я бы выбрал, Ферн.

– И не то, что я бы выбрала.

Фрайни пробежала изучающей рукой вниз по его темному профилю, линии рта, твердому подбородку до ямочки у основания шеи, и он содрогнулся под ее изогнувшимися пальцами.

– Сегодня вечером, – произнесла она, приблизив губы к его уху. – Сегодня вечером я скажу роскоши – прощай. Придешь разделить этот вечер со мной?

Задумчивое лицо склонилось, гладкая щека слегка подалась к поглаживающей ее ладони.

– Сегодня вечером, – отозвался Алан Ли.

В конюшнях кипела работа. Участники выступления чистили лошадей, скоблили копыта, заплетали в косы гривы и хвосты. Жаркое солнце распалило запахи навоза, пота и сена. Алан Ли провел Фрайни через стойла и представил ее маленькой женщине, наносившей серу и жир на спину пони. Молли Яндер оказалась ниже, приземистее и проще, чем ее изображение на постерах. На ней были брюки наездника и рабочая рубашка, а светлые волосы убраны под высокую рыбацкую шляпу. Алан Ли представил ей Фрайни.

– Как, Ферн? Хорошо, – она посмотрела на Алана Ли. – Можешь оставить ее со мной, Ли.

– Удачи, Ферн, – проговорил Алан Ли и, не сказав больше ни слова, ушел. Молли говорила хриплым голосом, глаза ее покраснели, но движения были быстрыми и четкими, а взгляд острый, как скальпель. Она осмотрела Фрайни и провела жесткой рукой по ее телу.

– Мышцы есть, но руки изнеженные. Ты какое-то время не занималась никакими трюками, правда? Где ты была?

– Танцевала, – ответила Фрайни с вибрирующим австралийским акцентом. – Я танцевала.

– В одном из этих танцзалов, как я понимаю. Шиллинг за танец? Здесь жизнь у тебя будет потруднее. На Белл каждый может сделать стойку. Белл – моя умница! – Белл, услышав свое имя, ткнулась носом в руку мисс Янгер и получила морковку. – Она нерушима, как скала, и послушна, как золото. Не все такие хорошие. Возьмем-ка мы Мисси и посмотрим, что ты умеешь делать. Не люблю заменять наездниц в кордебалете, – добавила она, отстегивая лошадь серой масти, – но эта сучка Элисон сломала ногу всерьез и надолго, и мне не хватает девушки для выезда на лошадях.

Фрайни вывела Мисси на свободное место. Трава здесь была прибитой и сухой, и земля казалась непривычно жесткой. Фрайни подумала, что испытание окажется очень болезненным, если она упадет.

– Арена цирка имеет тридцать два фута в диаметре, – говорила мисс Янгер, разматывая длинные поводья и доставая длинный бамбуковый шест с привязанными на конце ленточками, – потому что именно при таком диаметре приходит в действие нужная центробежная сила. Лошадь, идущая легким галопом по 42-футовой арене, генерирует эту силу и позволяет наезднику стоять. Не думаю, что вас это особо интересует, мисс танцовщица, но это та сила, которая позволит тебе устоять. Если ты сможешь устоять. Забирайся.

Фрайни запрыгнула на спину Мисси. Животное не дрогнуло и пошло кругами. Фрайни прижала колени к серым бокам лошади и пустила ее в легкий галоп.

– Нет. Не пытайся все контролировать. У тебя же нет поводьев. Предоставь это мне. Это дело хозяйки лошадей. Спокойно садись, а я буду говорить Мисси, что делать. Ты должна мне доверять, Ферн.

Фрайни ослабила хватку, и Мисси завершила два круга. Она шла точными кругами, хотя никто ее не направлял и на траве не было нарисованного мелом круга. Молли Янгер слегка ударила бамбуковым шестом, и Мисси увеличила скорость, удлиняя шаг и переходя в плавный галоп. Шла она не так ровно, как Белл.

– На левую сторону! – скомандовала мисс Янгер. Движение у Фрайни получилось, и она села в положение дамского седла на голой спине лошади. Руки в упоре.