– Потом мы подберем тебе что-то покороче и попрозрачнее для дома, – его шепот смешивался с моим дыханием, пробирая до костей. – Я подберу.
Черт! Как он это делает?
– Что подберешь? – собственный голос больше походил на тихий беспомощный писк. Видимо, драться я пока не умела.
Его пальцы просто бережно поглаживали меня изнутри – это была дико странная и непонятная, но одурманивающая разум ласка. Тяжело дыша, я уткнулась ему в шею и облизнула губы.
– Что-то, – теперь его шепот звучал над моим ухом, – достаточно короткое, чтобы видеть твои длинные, потрясающие ножки от начала до конца. Чтобы я мог ласкать тебя вот так, – он вынул из меня пальцы и вновь плавно их ввел, – когда мне вздумается. Что-то достаточно прозрачное, чтобы видеть очертания твоего тела и фантазировать о них. Хочу видеть твою грудь и распущенные волосы. Моя дикая, развратная мадемуазель.
Все. Он завелся. Я получила, что хотела. Правда, сама уже была не в состоянии ни соблазнять, ни играть, я даже мысли все растеряла. Зато Рома был полон энтузиазма и энергии.
– Что такое, Нана? – притворно озабоченно спросил грех и даже брови приподнял в невинном удивлении, а пальцы его все продолжали поглаживать меня. – Уже сдалась?
– Нет, – сердито выдохнула я.
Рома хрипло засмеялся.
– Придется придумать, как со мной справляться.
О, я придумаю! Я обязательно придумаю!
Когда думать смогу.
– Нана, – промурлыкал самодовольный паршивец, – тебя отпустить?
Да!
Нет!
Без понятия!
Помогите!
– Я запуталась. – Ну, то есть, ответить же что-то нужно было. Прозвучало как-то совсем беспомощно.
Рома захохотал, при этом отпустил меня, обхватил рукой за плечи и крепко прижал к себе. Так крепко, что даже немного чересчур. Сквозь приступы смеха он целовал мои волосы и лоб, и больше не походил на возбужденного любовника, скорее на счастливого влюбленного.
– Нана, ты потрясающая девушка!