Исчезновение

– Нормально, но я не могу идти на работу, – ответила Френсис, и брови Пэм поползли вверх от удивления.

– Почему? Станция «Грин-Парк» закрыта – вагон перевернулся на мосту в Броэм-Хейс, я слышала, там рельсы разворотило, но зато работает «Спа». Составы ходят, людям нужно как-то перевозить свои пожитки. Мне вон самой нужно съездить в Вулис, но туда можно будет попасть лишь завтра.

– Я должна поискать Дэви по госпиталям. На станции и без меня управятся, ну правда…

– Да, конечно, ты должна искать Дэви. Просто я подумала, что неплохо было бы тебе вернуться… ну, к твоим привычным делам. – Пэм сделала паузу, затем продолжила: – Ладно. Оуэн заглядывал ранним утром. Просил передать тебе, что не нашел его в церкви Святого Марка и что перед работой зайдет еще в больницу скорой помощи, а если захочешь его видеть, то после смены он будет в «Молодом лисе».

– Ох… как же это хорошо! – встрепенулась Френсис, но тут же представила себе Оуэна, шагающего между рядами трупов в церковном склепе. Ему, должно быть, нелегко далось это посещение, ведь он был слишком чувствителен для таких ужасных сцен. Зато теперь они знают, что Дэви нет среди погибших.

– Хорошо, тогда я пойду в «Ройял юнайтед» и проверю там. И лучше мне поторопиться.

Френсис доела тост и залпом выпила свой чай.

– Погоди, – остановила ее Пэм.

Помедлив, она придвинула к Френсис свежий номер «Кроникл энд геральд».

– Лучше сначала взгляни на это.

Френсис уставилась на газету.

– Это что, про Вин? – наконец спросила она.

Пэм кивнула и поднялась, чтобы налить себе еще чая. На первой странице было напечатано фото улыбающегося мальчика, который держал тарелку с похлебкой. Подпись гласила: «Кеннет Марр, потерявший дом при бомбежке, считает, что еда в столовой просто замечательная. Мы согласны». Френсис стала листать страницы, пропуская фотографии разрушенного города, истории о героизме и мужестве, и лишь на шестой странице ей в глаза бросилось имя Вин. «Человеческие останки, предположительно принадлежавшие пропавшей школьнице из Бата Бронвин Хьюз, найдены спустя двадцать четыре года». У Френсис по коже побежали мурашки. Фото, естественно, не было. В 1918 году только весьма состоятельные родители могли позволить себе фотографировать своих детей. Просто короткая заметка, но витиеватый стиль репортера вывел Френсис из себя.

Преступник, виновный в безвременной смерти маленькой девочки, был казнен за свое злодеяние много лет назад, однако, умирая, он так и не сообщил о местонахождении тела, оставив тем самым неизбывную боль в душе членов семьи. И теперь наконец их милая малютка вернулась домой. Наши злейшие враги, немцы, сами того не ведая, раскрыли трагическую тайну, которая тяготела над городом более двух десятилетий. Но пусть они знают: они могут разрушить наши дома, разметать могилы, однако им не сломить духа жителей нашего города, не поколебать нашей силы и единства.

– И это все? – спросила Френсис, не скрывая скепсиса. – «Милая малютка»? Да она не была «милой»! Она была замечательной, храброй, она…

– Да знаю, знаю, – поспешила успокоить ее Пэм. – Понятно, что репортеришка идиот.

– Здесь ничего не сказано: ни где ее нашли, ни что это значит.

– Сейчас все становится поводом, чтобы проехаться на счет этих треклятых немцев, – со вздохом заметила Пэм. – Даже убийство ребенка.

Френсис с отвращением отшвырнула газету, резко выдохнула, закрыла глаза и сжала двумя пальцами переносицу.

– Миссис Хьюз наверняка вырежет эту заметку и положит в свою коллекцию, – сдерживая слезы, выговорила она. – Ты же помнишь, как она собирала каждое упоминание о Вин. И все, что касалось суда. Вырезала и прятала. Неужели у нее было желание это читать, а потом еще и перечитывать?