На нее несся грузовик.
Но я был слишком далеко от нее, чтобы помочь. Как бы я ни бежал, успеть бы мне не удалось.
Я понимал, что из-за моего бездействия у меня руки в крови, причем в крови моей возлюбленной. Из-за меня она погибнет. Из-за вечного легкомыслия я постоянно забывал о долге, и моя возлюбленная опять и опять погибала.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Я бежал наперерез грузовику. Чтобы спасти Моги? Нет, вовсе нет. Просто притворялся, что бегу и таким образом пытаюсь сделать хоть что-то. Не для нее — для себя, чтобы совесть не сожрала меня живьем.
Жалкий, какой же я жалкий!
И тут я увидел…
— А?..
Моги, которую было уже никак не спасти, оттолкнули в сторону.
И это сделал не я — я бы не успел.
Оставался лишь один человек, способный на подобное.
Это была та, кто неустанно сражается, даже если я ничего не помню или прикидываюсь незнающим.
Только она не успевала, никак не успевала спастись сама…
И все же она, Ая Отонаси… прыгнула вперед.
Да, точно, вспомнил!
Сколько раз я уже видел эту картину.
Ведь все в очередной раз повторится, и вообще не важно, спасется кто-то или нет. Останется только память о предсмертной боли. Страх перед смертью. Отчаяние оттого, что как ни крути, а этот день наступит снова.
Несмотря на это, Отонаси прыгнула под грузовик, чтобы спасти другого человека от смерти.
И она поступала так много-много, десятки тысяч раз…
Да, поступала.