Но память не обманешь.
То, что у нее в сумке умайбо с кукурузным крем-супом, могло быть и совпадением, но воспоминания говорят о другом.
О том, что она… владелица.
— Кадзуки.
Мария крепко схватила меня за плечи, больно впилась сквозь одежду ногтями, и я спустя долгое время очнулся.
— Сомнений нет: она — владелица. Наконец-то мы у нее на хвосте… только вот не совсем… — с горечью произнесла Мария.
— Это как? — спросил я.
— Если она так ошибается, как ей удалось обмануть меня двадцать семь тысяч семьсот пятьдесят пять раз подряд?
— Но все-таки ты не знала, кто настоящий владелец?
— Не совсем. Наверное, я уже находила ее, но забывала, что владелица именно она.
— А? Это как?
— Не уверена, наверное, еще одна аномалия «Комнаты», и она понятна. «Комната» существует, пока владелец верит, что все вокруг — временна́я петля. Но если владелец станет известен, это нарушит предыдущее условие. Поэтому тот, кто вычислил владельца, просто забывает правильный ответ.
— Но теперь-то мы знаем.
— Ага, только радоваться тут нечему, — отрезала Мария. — Если сейчас ничего не сделаем, то все забудется.
Ну да. Стоит нам ошибиться, и мы забудем все, что было в этот раз, а значит, и виновницу придется искать заново.
В нетерпении Мария прикусила губу. Она давно привыкла к повторениям, как и к тому, что даже самую мелкую ошибку нельзя исправить, но ситуация все равно ее бесила.
— Послушай, Мария, в жизни на все у нас есть лишь одна попытка, так? Какая бы мелочь тебя ни волновала, не получится все начать заново.
Мне моя речь показалась крутой, но Мария лишь наградила меня ледяным взглядом.
— Это что, ободрение? И к чему оно? — вздохнула она.
— П-прости… Мне показалось, что ты расстроена.