На миокарде был четко виден выжженный рисунок.
— Что еще за чертовщина такая? — в ужасе воскликнул шериф и, наклонившись ближе, стал рассматривать очертания ожога. Сомнений не было. На нежных тканях сердечной мышцы был выжжен отпечаток руки.
В дальнем конце коридора продолжал звонить телефон.
— Думай, думай, думай...
Лукас крепко стиснул руль грузовика, шедшего на холостом ходу под уклон. Он специально заглушил двигатель, пытаясь сэкономить хоть немного топлива, но все было бесполезно — они и без того шли на соплях. Очень скоро мотор заглохнет, и грузовик остановится, если им не удастся каким-то чудом добыть еще хоть каплю горючего.
Лоб Софи покрылся крупными каплями пота. Взяв в руки микрофон, она сказала:
— Флако, вы слышите меня?
— Слышу вас хорошо. Прием! — раздался в ответ голос старика.
— Вы с Анхелом спасли нам жизнь... Поверьте, мы очень благодарны вам...
— У нас общая беда, — прервал ее Флако.
— Я знаю, это чистое безумие, — продолжала Софи, — но теперь мы нуждаемся в срочной дозаправке на ходу!
После нескольких секунд, заполненных потрескиванием статического электричества, по рации донеслось:
— То есть как сегодня утром? Дозаправка на ходу? Прием!
— Да, именно это я и имею в виду!
И тут Лукас выхватил у нее из рук микрофон:
— Погодите секундочку! Всего секунду!
Отключив звук, он повернулся к Софи:
— Софи, послушай, нам придется сделать еще одну остановку!
— Но это невозможно! — Глаза ее вмиг расширились от ужаса, бескровные бледные губы сжались в ниточку. — Мы же не можем остановиться!
— Но нам придется это сделать, чтобы заправить грузовик. И ты это сама прекрасно понимаешь.