Лукас посмотрел ей в глаза:
— Та штука на дороге...
— Лимузин?
— Да, лимузин.
— И что? При чем тут лимузин?
— Хмыри, что были в нем...
— Ну да, они пытались нас остановить.
Софи вздрогнула и еще раз жадно затянулась.
— Правильно, — кивнул Лукас. — Они пытались нас остановить. Кто бы — или что бы — там ни было, оно пыталось нас остановить. Именно так.
— Ты что, думаешь, проклятие исходило от них?
Лукас ответил не сразу. Он молча отошел к окну, его ноги болезненно отзывались на постоянную вибрацию пола. Сейчас он находился в транспорте, которым управлял не он сам, а кто-то другой. Это наводило на мысль о том, что в любой момент вагон может остановиться, и тогда все трое вспыхнут живыми факелами и погибнут мучительной смертью. И он уже ничего не сможет сделать.
Глядя в окно на ночные пейзажи, Лукас в который раз обдумывал свой план. Он чувствовал, что находится на волоске от гибели. Потом повернулся к Софи и сказал:
— Да, я думаю, от них.
Глаза Софи внезапно наполнились слезами.
— Их больше нет, Лукас. Их нет, а мы все еще в заднице!
— Подожди, не кипятись! Не все так просто... Когда тот лимузин шел за нами...
— Ну да, ты слышал по рации какую-то ерунду...
— Да, какую-то ерунду. — Лукас взвешивал слова. Он не знал, что видела или слышала Софи на семьдесят девятом шоссе. — Ерунду, которую не может знать никто на свете. Это было из моего детства. Из давней жизни в Лос-Анджелесе. Эта ерунда шла точно в мою проклятую центральную нервную систему — понимаешь? Мерзкая и болезненная ерунда, которая никогда не уйдет...
— О чем ты говоришь?
— Я говорю, что, похоже, ни один из нас до конца не понимает, с чем мы имеем дело.