Но теперь он не мог придумать ничего лучшего, кроме как сказать:
— Я ж тебе говорил, что мы из этой задницы вылезем.
Софи не могла справиться с дрожью.
— Нам надо просто сдаться. Давай попробуем попасть в больницу.
Лукас решительно покачал головой:
— Не выйдет.
— Лукас, может, они смогут остановить болезнь.
— Ни хрена не выйдет. Мы зажаримся еще до дверей приемного покоя. Кроме того, если ты помнишь, мы убегаем и от закона. Ты думаешь, нас сначала повезут в больницу, а не в полицейский участок?!
Воцарилось напряженное молчание. Стучали колеса внизу. Лукас снова почувствовал подступавшую к горлу волну горячей дурноты. Съеденные пончики лежали в желудке мотком проволоки. Наконец он обернулся к Софи и сказал:
— Девочка, ты просто должна иметь веру. Должна вспомнить, что сказал твой друг Мило насчет...
И тут Лукас остановился на полуслове. Он увидел, что Софи низко опустила голову и уже его не слушает.
— Софи!
Она подняла глаза. Лукас увидел, что она плачет.
— Софи?
Слезы струились по ее щекам, и она не сразу смогла ответить ему:
— Знаешь, мне всегда казалось... понимаешь, я никогда особо не верила...
Лукас ощутил в душе знакомую боль. Тупую сладковато-горькую боль. И она была непреодолима. Не сама боль, а желание, необходимость утешить, успокоить Софи. Он обошел стол, сел рядом с ней и сказал:
— Ничего, девонька, не переживай.
И не зная, что сказать лучшего, добавил:
— Скоро все это кончится.