— Буду честным, — сказал Баум, показывая рукой на обгоревший труп. — Мне тут ничего не кажется странным или необычным. Обыкновенная жертва огня и ничего больше.
Тело молодого негра обгорело до неузнаваемости.
Почерневшая одежда прилипла к коже, пальцы на руках и ногах сгорели начисто. Лицевые кости черепа были полностью обнажены. Баум невольно заметил золотую коронку на одном из резцов.
— Ты вглядись повнимательнее, Дик.
— Да гляжу, гляжу... А что я, собственно, должен увидеть?
— Аномальные явления... — С этими словами доктор Честер Гиббонс с помощью длинных деревянных пинцетов снял слой сгоревшей одежды.
Патологоанатом был весьма дороден, обладал двойным подбородком и тяжелыми квадратными челюстями. Сейчас на нем был огромный фартук и прочные резиновые перчатки. Он склонился над хрупкими останками погибшего Мелвила, словно шеф-повар над нежным суфле.
— Теперь ты понимаешь, что я имею в виду? — спросил он.
Дик Баум внимательно пригляделся к трупу. Под слоем сгоревшей рубашки на животе обнажилась капсула с полурастопившимся жиром, похожим на желе из бульона, только розоватого цвета.
— Нет, все равно никак не могу взять в толк, что я тут должен увидеть аномального, — пробормотал шериф.
— Да вот же! — воскликнул Гиббоне и ткнул живот трупа резиновым наконечником деревянного пинцета.
Дряблые ткани тут же раздвинулись, открывая взору темно-красные внутренние органы, покрытые синей сеткой кровеносных сосудов.
— Смотри! Внешний эпидермис хотя и сильно обожжен, но все же не обуглился!
— Ну и что?
С помощью хирургического зажима Гиббоне раздвинул в стороны стенки брюшины и сказал:
— Ткани, лежащие глубже, поражены огнем гораздо сильнее. Подкожные вены выгорели напрочь, эпителий почти уничтожен.
Внезапно Баум почувствовал, как к горлу подкатила тошнота.
— Эпителий? — рассеянно переспросил он.
— Ну да, ткань, покрывающая внутренние органы тела.
— Значит...