Старый лимузин проплыл мимо него медленно, как проявляется отпечаток на фотокарточке. Дон зашатался, голова у него пошла кругом. Внезапная слабость потянула вниз, на гравий обочины, но он еще не успел упасть, когда взгляд его остановился на окне водителя обугленного лимузина. Там сидела его дочь, окруженная зеленым ореолом болотной воды.
На него смотрел распухший трупик.
— Нет! Господи, нет!
Дон сорвал с себя шапку и вцепился руками в волосы. Он стоял лицом к лицу со своим кошмаром.
Когда лимузин проехал, призрак Синди неожиданно показал Дону багровый распухший язык.
Крик Дона утонул в реве мотора «роллса», устремлявшегося за более крупной дичью.
— Значит, вы считаете, что случайно во все это вляпались?
— В общем, можно сказать именно так.
— И вы не можете остановиться, словно кто-то наложил на вас такое проклятие?
— Я знаю, что это звучит нелепо...
— Разве я так сказал?
— Нет, но...
— Разве я хоть раз произнес слово «нелепо»?
— Нет, но...
— Разве я сказал, что ваше положение хоть в малейшей степени можно назвать нелепым?
Софи не удержалась от улыбки. Она переключила разговор на динамик, чтобы и Лукас, и Анхел могли слышать энергичную скороговорку раввина. Звук его голоса вернул ее к беззаботным дням студенческих кофеен на Бейкер-стрит. Но тепло воспоминаний не могло пробиться сквозь ужас и боль, не отпускавшие ее в настоящем. Софи загасила окурок и перестала улыбаться.
— Ну, для меня это звучит нелепо, хотя это именно у меня брюхо поджарено.
Голос Мило вернулся:
— Без разницы, как это звучит. Вы видели ужасы, и погибали люди. Вот из чего и будем исходить.
— И какой ты делаешь вывод, Мило? — затаив дыхание, спросила Софи.