— Мелвил! — Лукас придвинулся ближе. — Что ты делаешь?!
Но Мелвил уже ничего не слышал и не чувствовал.
Лукас внезапно вспомнил, как однажды нечаянно наехал задним ходом на немецкую овчарку у складов «Игл фудз» в Санта-Монике. Тяжелые задние колеса раздавили собаке голову, но несчастное животное еще три минуты с жалобным визгом ползло рядом с грузовиком. Самые долгие три минуты в жизни Лукаса.
До сегодняшнего дня.
Лукас решил действовать. Склонившись над Мелвилом, он попытался отвести его руки от лица — и чуть не вскрикнул: руки были невероятно горячими, словно раскаленные щипцы для клеймения скота. Тогда Лукас, обняв парня за пояс, попытался посадить его, но тщетно — Мелвил словно рассыпался на куски, выпадая из рук Лукаса. Его дрожащие губы произносили одно и то же, едва различимое слово:
— Бе... бе... бежать... бежать!..
И тут вспыхнуло пламя!
Оно полыхнуло из окровавленных глазниц Мелвила, словно оранжевые язычки кухонной газовой плиты. Волна жара обдала Лукаса, отшвырнув его назад, и едва не спалила брови и ресницы.
Мелвил всхлипнул, словно больной ребенок. Крошечные язычки пламени лизали его лоб, воспламеняя волосы. Из широко раскрытых ноздрей доносился булькающий звук вытекающей горящей слизи. На щеках и шее появились красные волдыри и тут же стали с треском лопаться. Плечи опустились, а спина неестественно выгнулась, конвульсивно подергиваясь, но тело еще несколько секунд стояло вертикально, дергаясь в языках пламени.
Лукас задыхался от запаха горящих хрящей и жировой ткани.
Последним усилием Мелвил широко раскрыл рот. Такого страшного крика Лукас еще никогда не слышал. Невероятно пронзительный предсмертный вопль подействовал на Лукаса словно прикосновение холодного лезвия опасной бритвы к горлу.
Пламя заглушило крик. Столб огня вырвался из раскрытого рта, из ноздрей, ушей, из пупка, из промежности, из кончиков пальцев... Оранжевое пламя, подобно жуткому кокону, окутало все тело Мелвила с головы до ног. Он горел изнутри, и никто и ничто не могли ему помочь.
Лукас в оцепенении наблюдал страшное зрелище, лежа в нескольких футах от живого факела. Руки и ноги не слушались его. От жуткой вони горелой плоти кружилась голова. Но хуже всего было слышать шипящие, потрескивавшие и булькающие звуки, которые издавало обезображенное тело, пожираемое изнутри огнем.
Спустя несколько секунд, показавшихся Лукасу вечностью, человеческий факел, бывший только что молодым негром, рухнул, рассыпая вокруг себя искры и ошметки горелой плоти и паленой одежды.
Борясь со страхом и подступившей тошнотой, Лукас медленно поднялся на ноги и огляделся в поисках Софи и Анхела. Мальчик прятался за передним бампером грузовика, и глаза его были неправдоподобно огромными от пережитого ужаса. Софи сидела в кабине, лихорадочной скороговоркой сообщая кому-то по рации координаты происшествия. В ушах у Лукаса зазвенело. Сначала он решил, что начинается приступ мигрени, потом подумал, что это просто результат пережитого ужаса. Однако высокий, пронзительный, звенящий звук становился все громче и громче, и тогда Лукас понял, что дело вовсе не в его голове.
Это была полицейская сирена, приближавшаяся к ним с востока.
Лукас снова взглянул на труп. Пламя почти погасло, если не считать груды тлевших останков того, что несколько минут назад было телом молодого мужчины. Лукас оцепенело глядел на дымящиеся человеческие останки, и внутри у него все похолодело.
Дело с самого начала было безнадежным...
Сзади к нему подошла Софи. Ее глаза были широко раскрыты, губы мелко дрожали, и она повторяла, будто стараясь сама себя убедить:
— Это из-за бензина... на его одежду попал бензин, а потом возникла искра... да?