За годы совместной работы Лукас и Софи приобрели стойкую привычку пересказывать друг другу сны, что служило не только превосходным средством против дорожного однообразия и скуки, но и позволяло им обоим лучше узнавать друг друга, не задавая при этом бестактных вопросов. Содержание сна достаточно ярко характеризовало видевшего его с точки зрения скрытых страхов, желаний, надежд, уязвимых мест... В этом смысле каждое сновидение было уникальным, словно отпечаток пальцев.
— Ну хорошо, сам напросился, — пожала плечами Софи и начала свой рассказ: — Это была какая-то смесь реальных утренних событий и невероятной чепухи, которую я даже никак не могу осмыслить. Мне снилось, что меня заперли на каком-то складе в Бейкерсфилде, и все помещение было почему-то заполнено водой чуть ли не до самого потолка; между поверхностью воды и потолком осталось всего два фута. Вода была очень грязная, покрытая масляными пятнами. И я плавала в этой воде...
— И уровень поднимался все выше и выше, — перебил ее Лукас. У него было такое ощущение, словно ему самому снился такой же сон, причем совсем недавно.
— Нет, — отрывисто бросила Софи. — Вовсе нет. Просто это была грязная, стоячая вода, на поверхности которой местами то и дело вспыхивали маленькие язычки пламени, словно горели пятна разлитой нефти. От их неровного света по потолку и грязной воде плясали причудливые тени. Не знаю почему, но я была совершенно уверена в том, что попала в ловушку, в какой-то чудовищный лабиринт без начала и конца. И мне оставалось лишь одно — барахтаться в грязной воде.
Софи замолчала и жадно затянулась табачным дымом, поеживаясь от неприятных воспоминаний.
— А потом я заметила и всех остальных.
— Остальных? — удивленно спросил Лукас.
— Остальных людей, — уточнила Софи. — Они все были подо мной, бродили в грязной воде. Там были работники склада — секретари, кладовщики, грузчики. Освещенные неясным голубоватым, непонятно откуда взявшимся светом, они бродили, сидели за столами, заполняли какие-то бумаги, куда-то названивали по телефону. Но все они были страшно бледными, какими-то обесцвеченными, как будто провели под водой не один год. Раздутые, словно утопленники, они продолжали прилежно работать. И тут я почему-то испугалась, что они заметят меня и сочтут, что я отлыниваю от работы, потому что плаваю над ними и не выполняю своих обязанностей...
Софи нервно засмеялась и на какое-то время замолчала.
— И тогда я поплыла к какому-то торчащему из воды предмету, — продолжила она спустя несколько минут — Я решила, что с его помощью мне удастся уплыть оттуда, вырваться на свободу...
— Предмету? Какому предмету? — спросил Лукас.
— Ну да, эта штука плавала в двадцати футах от меня. Она была какой-то очень темной, блестящей и несколько вытянутой... Сначала я подумала, что это бревно или что-то в этом роде...
Она жадно сделала еще одну затяжку.
— И что это было? — спросил Лукас.
— Человеческая рука.
— Рука?
Софи обернулась к нему и сказала:
— Огромная черная мертвая человеческая рука. Обрубок кисти сочился кровью, а на пальцах были видны длинные грязные ногти. И я схватилась за эту руку...
Софи с трудом перевела дыхание и произнесла сдавленным голосом:
— И вдруг мертвые пальцы обвились вокруг моей руки, словно ядовитые змеи...