Он покачал головой:
— Ну, в общем-то это твое дело, но, полагаю, ты просто дура.
Линн нахмурилась.
— Это не только мое дело! — с вызовом бросила она. — Твое тоже. В конце концов, отец — ты.
— Ты уверена?
Тон и само замечание глубоко ранили ее.
— Ты подонок! — прорычала она. — Да, я уверена, что он твой. Если бы кто-то еще трахал меня, ты бы имел возможность это выяснить.
— Ну и что же ты собираешься с этим делать?
— Я уже сказала. Собираюсь рожать. Я хочу ребенка. Это наш ребенок.
До него наконец дошло сказанное, и горькая усмешка исказила его лицо.
— Знаешь, Линн, у тебя больше мозгов, чем я предполагал.
— Что это должно означать?
— Ребенок. То, что ты перестала предохраняться. Ты все спланировала, да?
Она коснулась его руки, почти удивленная тем, что он не отшатнулся, и заговорила тихим, умоляющим тоном:
— Крис, только таким путем я могла тебя удержать. Я люблю тебя. Никогда прежде я никого не любила. Я не хочу тебя потерять.
— И ты решила обманом сделать меня папашей? — Его голос был полон сарказма.
Она отдернула руку.
— Я думала, ты женишься на мне, узнав о ребенке, — призналась Линн. — Ты же его отец...
— Только потому, что ты перестала пить свои чертовы таблетки! — огрызнулся он, вскочив на ноги. — Прости, Линн, но к подобному я не готов. — Крис сделал глубокий вдох, не вполне уверенный в том, что ему следует делать: пожалеть ее или как следует врезать... Она тоже поднялась со своего места.
— Я люблю тебя. Я хочу от тебя ребенка, я хочу тебя, — сказала она, позволив первой слезе скатиться по щеке.