В холодильной камере оказалось ещё много удивительного.
Сотни картонок с сухим молоком (Холлоранн серьезно посоветовал, пока будет такая возможность, покупать мальчику в Сайдвиндере свежее молоко); пять двадцатифунтовых мешков сахара; галлон патоки в банке; каши; стеклянные банки с рисом, макаронами, спагетти; выстроившиеся рядами консервные банки е фруктами и фруктовым салатом; бушель свежих яблок, от которых вся кладовка пропахла осенью; сушеный изюм, сливы и абрикосы ("Если хочешь быть счастливым, ешь побольше чернослива", - сказал Холлоранн и его смех взлетел к потолку, откуда на железной цепочке свисала несовременная лампочка в шаровидном колпаке); глубокий ларь, полный картошки; ящики поменьше с помидорами, луком, турнепсом, кабачками и капустой.
- Ну, скажу я вам, - объявила Венди, когда они вышли оттуда. Однако вид подобного изобилия свежих продуктов настолько угнетающе подействовал на неё - с ее-то тридцатью
.долларами на съестное в неделю! - что она так и не сумела объяснить, что же именно им скажет.
- Время уже поджимает, - сказал Холлоранн, поглядев на часы, - так я, раз уж вы тут поселились, просто покажу, что в шкафах и холодильниках. Так: сыры, консервированное молоко, сгущенка, дрожжи, питьевая сода, целый мешок пирожков - ну, тех, "Застольный разговор", несколько гроздьев бананов - но им ещё зреть да зреть...
- Хватит, - сказала Венди, со смехом поднимая руки. - Мне никогда все это не упомнить. Это выше моих сил. Обещаю держать все в чистоте.
- А мне больше ничего и не надо, - он повернулся к Джеку. - Что, мистер Уллман уже намекнул насчет крыс у себя на чердаке?
Джек ухмыльнулся.
- Он сказал, что там вполне может оказаться несколько штук... а мистер Уотсон говорит, они и внизу, в подвале могут быть. Там, должно быть, тонны бумаги, но погрызенных я не видел - обычно они грызут бумагу, когда устраивают гнезда.
- Уотсон, Уотсон, - с насмешливой грустью сказал Холлоранн, качая головой. - Видали вы большего матерщинника?
- Да-а, характерец, - согласился Джек. Самым большим матерщинником, какого он в жизни встречал, был его отец.
- В общем-то его можно пожалеть, - сказал Холлоранн, провожая их обратно к широким качающимся дверям в столовую "Оверлука". - Давным-давно у его семьи были денежки.
Отель-то построил Уотсонов дед или прадед... не помню, который из них.
- Да, мне говорили, - сказал Джек.
- А что случилось? - спросила Венди.
- Не сумели запустить дело, вот что, - сказал Холлоранн. - Эту историю Уотсон вам ещё расскажет. Разреши ему, так он её будет рассказывать и по два раза на дню. Старик свихнулся на этом отеле. По-моему он позволил "Оверлуку"
спихнуть себя вниз. У него было два сына, и один погиб в несчастном случае, когда катался верхом на тутошней территории - сам-то отель тогда ещё строился. Было это, наверное, году в девяносто восьмом... или девятом. Жена старика умерла от инфлюэнцы, и остались они одни с младшим сыном. Под конец их взяли сторожами в тот самый отель, который старик построил.
- Да, жалко, - сказала Венди.
- Что с ним стало? Со стариком? - спросил Джек.
- Сунул по ошибке палец в розетку, тут ему и конец пришел, - отозвался Холлоранн. - Это было в начале тридцатых, перед тем, как Депрессия прикрыла отель на десять лет. Кстати, Джек, коли вы с женой присмотрите заодно и за крысами в кухне, я ничего против не имею. Ежели заметите... не травите ловушками их.