Тьма сгущается

22
18
20
22
24
26
28
30
Иоанн Дукас, пасхальное воскресенье 1057 года

Глава 55

Зеро

Указатель на развилке гласил: БАНВИК. Стрелка показывала налево. Уборочный комбайн впереди свернул вправо.

Розмари зашипела сквозь зубы: “Слава Богу за его маленькие милости”. Опасно напрягая перегретый мотор, она прогрохотала через обшарпанную деревушку и с разгона проскочила поворот с деревянной доской, на которой краской было написано: “Глеб-коттедж”

Теперь она ехала по узкому проселку между крутых откосов и никак не могла выбрать место для разворота. Только через милю попалась отходившая вбок тракторная колея. Кое-как развернулась, оставив в траве у откоса осколки правого поворотного фонаря.

Автобус заскрипел тормозами, шофер яростно шевелил губами, явно высказывая все, что думает о водительских способностях девицы. Девочка в ответ оскалилась, нажала на газ и погнала обратно.

* * *

Страшный удар по спине, луч ослепительного света, прорвавшийся прямо в мозг – и больше ничего.

Он стал пылинкой мертвых миров, бесшумно блуждавших в пустоте вселенной. Полная тишина, холод, одиночество.

Что-то обожгло губы. Поцелуй вечности?

Он застонал, шевельнул головой. Голова болела. Губы жгло, будто раскаленным железом. Он опять застонал и открыл глаза.

Ричард лежал ничком. Жжение усиливалось.

Приподнявшись на локтях, он обнаружил причину: свалился, стало быть, мордой в крапиву!

Но ведь был же удар?

Что-то все еще прижимало его к земле. Ричард отполз в сторону и оглянулся, уставился на предмет, даже пнул пяткой, чтобы убедиться в его реальности.

Ветка. Всего-навсего чертова ветка, длинная и толщиной с его руку. Ее срезало с дерева и, падая, она сбила на землю и его. Листья, те, что удержались на месте, оказались размяты в зеленую кашицу. Он бессмысленно покатал один листок между пальцами. Кожа на руке окрасилась зеленью.

Но как же он уцелел?

Как ни крути, ему сейчас полагалось бы напоминать ежика, повстречавшегося с грузовиком.

Ричард встал, ощупал себя: ребра, руки, ноги, голова. Все цело. Только спина болит от удара веткой. Честно говоря, ожог от крапивы причинял большую боль. Губы раздулись и горели адским пламенем. Но все это не в счет, могло быть куда как хуже.

Все еще не совсем опомнившись, Ричард посмотрел вверх. По вершинам деревьев будто коса прошлась. Он проследил взглядом путь своего бегства. Чем выше, тем хуже. В двадцати шагах дерево раскололось надвое, верхняя половина валялась на земле, истекая соком. Нижняя, с двумя-тремя ветвями, уцелела. Возвращаясь к сараю, он видел, что стволы обламывались все ближе к земле. В пятидесяти ярдах от сарая торчали из древесной каши обрубки по колено вышиной. Еще двадцать шагов, и исчезли даже пни. Рощу сровняло с землей.

От самого сарая ничего не осталось. Просто пол-акра земли, покрытой оранжевой пылью размолотых черепиц и известняковым щебнем, в который превратились стены. Где-то под ним скрывались смятые в фольгу машины и красная лужа, бывшая прежде человеком с наивными голубыми глазами.