– Первым кем?
– Женихом.
У Палмера задрожали губы, и он поднял глаза на Соню. Злость, смущение и обида наполняли его глаза, и Соня вдруг снова на миг оказалась над могилой матери лицом к лицу с отцом.
– Женихом? Палмер, что она хотела этим сказать?
– Не знаю. Я только знаю, что она... она меня заставила. Я бы не стал этого делать – ты же знаешь, Соня, не стал бы. Я бы никогда...
– Что делать? Палмер, что она тебя заставила делать?
– Иметь ее.
Соня помолчала, переваривая слова Палмера. Она даже не знала, потрясена она или не слишком. В конце концов Палмер не был биологическим отцом Лит. Но опять же – какая разница? Во всех остальных смыслах он был ее папой. Как он ни исповедовал отвращение к детям, Палмер оказался образцовым отцом.
Тогда понятно, почему он в таком виде. В человеческом существе много жестко закодированных образцов поведения – биологических и социальных. Табу на инцест – одно из немногих, относящихся к обоим видам.
Соня подошла к окну и стала смотреть на холмистые джунгли.
Соня закрыла глаза и так впилась ногтями в ладони, что выступила кровь.
– Палмер, а что было потом? Когда... когда Лит тебя поимела?
– Она улетела.
Соня вздохнула и повернулась к Палмеру. Он все еще сидел на краю кровати, глядя на руки, на теребящие друг друга пальцы. Во что это она влезла? Она вернулась домой восстанавливать семью, и оказалось, что падчерица изнасиловала отца и улетела хрен знает куда, оставив серьезно травмированную жертву инцеста.
– Билл...
– Что, Соня?
– Тебе надо поспать. Когда проснешься, ты ничего о Лит помнить не будешь. Не будешь помнить, что она с нами жила. Что ты о ней заботился. Ты ничего не будешь помнить. Будто ее никогда не было.
– Но...
– Усни, Билл.