Но Дуг настоял, чтобы она все-таки не спускала глаз с сына и постарался убедить Триш в необходимости ее присутствия рядом с мальчиком.
На это она возразила, что в таком случае мальчику важно присутствие обоих родителей, но Дуг отговорился уже назначенной встречей с Майком. Им требуется многое обсудить. А она должна оставаться в больнице.
Это оказалось мудрым решением, поскольку на следующее утро вся территория вокруг дома вновь оказалось усеяна почтовой корреспонденцией, хотя белоснежные конверты сменились странным набором бандеролей, плохо перевязанных пакетов и густо заштемпелеванных свертков. Но, как и раньше, они покрывали буквально каждый квадратный дюйм. Причем почтальон разложил свою разношерстную коллекцию в виде гигантской мозаики, так, что коробки, свертки и пачки абсолютно точно соприкасались друг с другом, и между краями не оставалось ни малейшего просвета.
Дуг открыл дверь и вышел на улицу. В ноздри тут же ударила вонь – прогорклая, тухлая вонь гниющей и разлагающейся плоти. Сквозь надорванную упаковку одной из бандеролей он разглядел полусгнившую гроздь винограда. Бандероль была адресована Тритии, очевидно, из ее клуба «Фрукты месяца». Рядом с ней – неопределенной формы сверток, залепленный почтовыми марками. Сквозь бумагу проступали бурые кровавые пятна. Сверток тоже был адресован Тритии.
Дуг оглядывал свои владения с нарастающим чувством ужаса. Очевидно, его план провалился. Весь город, по договоренности, должен был игнорировать почтовую корреспонденцию, не отправлять и не вскрывать письма, и, по сведениям Майка, все строго выполняли это условие. Но у почтальона по-прежнему хватало сил собирать сотни упаковок всевозможной гадости и в течение одной ночи покрывать ими всю территорию вокруг его дома. Как же можно надеяться совладать с существом, которое способно производить операции такого масштаба?
Но, может, в этом и заключается смысл?
Может быть, для этого и устраиваются подобные сцены? Может, почтальон как раз хочет, чтобы они так подумали? Может, почтальон уже напуган, уже сопротивляется из последних сил и бросает в бой главные резервы, бьет, так сказать, изо всех орудий, пытаясь деморализовать неприятеля?
Мелькнула и другая мысль. Возможно, вчерашняя уборка конвертов тоже каким-то образом придала почтальону дополнительные силы.
Не исключено, что любое действие, связанное с почтовой корреспонденцией, даже ее уничтожение, каким-то образом подкармливает почтальона.
Дуг быстро вернулся в дом, оделся, схватил ключи и поехал в город поговорить с Майком Трентоном. Надо, чтобы его сотрудники довели до сведения каждого, что ни в коем случае – что бы ни происходило – не следует даже прикасаться к предметам, приходящим по почте.
Не убирать, не сжигать, не выбрасывать, просто не прикасаться. Пусть их накопятся горы – ни к чему не притрагиваться.
В своих владениях Дуг реализовал эту идею целиком и полностью. Он уехал, оставив все как есть, и провел следующую ночь в больнице.
Вернувшись домой на другой день, он обнаружил, что на участке чисто. Все пакеты и свертки исчезли. И на их месте ничего не появилось.
Улыбаясь, Дуг подумал, что почтальон совершил тактическую ошибку. Вонища и боязнь подхватить какую-нибудь заразу от такого количества гниющих фруктов, трупов животных и прочего содержимого этих пакетов рано или поздно вынудили бы его заняться уборкой, что гарантировало бы почтальону получение хотя бы некоторой энергии. Вместо этого почтальону пришлось самому тратить лишние силы на то, чтобы ликвидировать последствия своей деятельности.
Достижение небольшое, но начало положено.
Почтальон испугался. Начал допускать промашки.
Начал отступать.
Оставалось только ждать, когда он исчезнет.
50
Дни были длинными. Ночи – еще длиннее.