Дуг испытывал нервное возбуждение и чувствовал, что его соседи испытывают то же самое. Но все трое по какой-то непонятной причине предпочитали сохранять маску невозмутимости и незаинтересованности. Они вели себя, как глубокие старики, безмятежно проводящие часы на парковой скамье и время от времени комментирующие сцены, разворачивающиеся перед глазами.
– Похоже, опять в пончиковую направился, – процедил Тегарден.
– Угу, – откликнулся Майк.
В какой-то момент Дуг даже пожалел почтальона. Он очень не любил наблюдать, как кто-нибудь страдает. Но стоило ему вспомнить о Билли и Триш, о Хоби и Стокли, о всех остальных, как жалось испарилась без следа, уступив место суровому чувству удовлетворения.
Почтальон получал по заслугам.
– Пытается просунуть письмо под дверь магазина, – прокомментировал Майк.
– Не выйдет, – констатировал Тегарден.
Почтальон бегом вернулся к своей машине и опять помчался вдоль улицы. В восьмой раз.
53
На девятые сутки блокады почты пошла вода, а после обеда зажглось электричество.
К концу следующего дня восстановилась подача газа и заработал телефон.
54
Двое суток почтальона никто не видел, и когда Дуг позвонил в полицию, Майк сообщил, что машина почтальона не трогалась со стоянки перед зданием почты уже пятьдесят два часа.
– Полагаю, нам пора его навестить, – сказал Майк. – Посмотрим, что происходит.
Они поехали все вместе на четырех машинах. Дуг не мог не думать про Тима и Джека.
Когда это все закончится, надо будет заказать мемориальную службу. По всем жертвам почты.
Над иссохшими песьими головами гудели полчища мух. В воздухе стоял удушающий запах разлагающихся обезглавленных трупов. Восемь человек плотной группой подошли к зданию почты. Прямо перед дверью, за перевернутой скамейкой. Дуг увидел то, чего здесь не было раньше.
Голова ребенка.
Нанизанная на столбик перевернутого почтового ящика.
Он переглянулся с Майком, и никто не произнес ни слова. Детская головка, как и собачьи головы, уже успела высохнуть и кишела мухами, Маленькие глазки вытекли.