Овцы

— Адель, я кое о чем хочу вас спросить. Зачем Сэму все это делать? Зачем?

— Разве это не очевидно?

— Для меня нет.

— Боже, но ведь вы же считаете себя экспертом! Он же псих!

Вот оно, слово, которое очень редко произносится вслух в психиатрических лечебницах: короткое, красноречивое, болезненное слово. Если Адель считает своего ребенка сумасшедшим, то скоро она сможет спроецировать это представление и на чужого ребенка, на чьего-то мужа, на себя саму. И если она начнет понимать, что на самом деле это она... ну да, «псих», прямо из учебника психиатрии... это будет означать начало полного выздоровления. Конечно, осознание этого факта может оказаться мучительным, чувство унижения и бремя стыда за то, что она сделала и во что верила, пока была больна, могут оказаться тяжелее, чем физическая боль, но выздоровление никогда не бывает легким, особенно у шизофреников. Адель придется всю оставшуюся жизнь носить в душе воспоминания о своем безумии, о своих воплях, драках, о своем недостойном, неконтролируемом поведении и чудовищных обвинениях. Но это та цена, которую ей придется заплатить за душевное здоровье. Адель заболела очень неожиданно и очень сильно: как ни парадоксально, это означало, что ее шансы на выздоровление были выше среднего. Это медленно нарастающая, медленно вызревающая шизофрения, которую почему-то называют не-осложненной, трудноизлечима, непробиваема. Адель просто нырнула, резко и глубоко, и вполне возможно, что уже сейчас она возвращается на поверхность.

— Расскажите мне о вашей новой картине.

— Зачем? Вы разрешите мне уйти, если я это сделаю?

— Пожалуйста. Мне интересно. Я знаю, что вы готовитесь к выставке. Это, наверное, так интересно.

— Вы думаете, что я могу показать на выставке эти... эти чертовы вещи! Они тошнотворны. Раз уж вы спросили, на последней картине изображен Сэм, стаскивающий овцу с утеса. Овца истекает кровью, остальные овцы взбесились. О Господи. Еще кто-то появился, пока не могу понять, кто это, но он в страшной опасности. О!

— Все это не происходит самом деле? Или скоро произойдет?

— Происходит на самом деле, да, да. Я же сказала вам.

— Я понимаю, что это тяжело, Адель. Пожалуйста, потерпите еще немного. Откуда вы знаете, что все это действительно происходит? Вас же там нет, правда?

— Я не знаю, откуда я знаю, — сказала Адель.

Доктор Каванах заметила, что она изменила позу на более задумчивую.

— Адель? Что происходит?

— Подождите-ка...

— Адель?

Доктор Каванах знала, что иногда галлюцинации можно предотвратить, если отвлечь внимание пациента от внутренних переживаний, вытащить его в реальный мир.

— Адель? Какая девичья фамилия у вашей матери?

— Шелдон. Ш-ш-ш...