Овцы

Ну а когда Эдит заболела, Рауль отправил их в какую-то школу. Он сам не мог за ними присматривать, а Эдит уже мало что могла. Могли бы и нанять кого-нибудь, с деньгами-то не проблема. Но он их увез. Сказал, что школа очень хорошая, много зелени и все прочее. Верховая езда, плавание, уроки балета. Сказал, что им понравилось.

Потом, как я уже говорила, Эдит умерла, и он привез их домой. Я думаю, что они были потрясены тем, что случилось с их мамой, потому что я больше не видела, чтобы они играли, и вообще не были такими, как прежде. А через несколько дней, не поверишь, в доме случился пожар.

— То есть здесь?

— Да. Рауль пошел погулять поздно вечером, вернулся — а дом горит. Он не смог их вытащить оттуда. Он был рядом, но никто не виноват. Это было уже третье происшествие. Сначала женщина на вечеринке, потом Эдит, потом дети. Ужас какой-то. Все как будто было задумано. Как будто Бог его наказывал за что-то или испытывал. Как Иова. Кошмар.

Адель посмотрела на отражение Дилайс в зеркале. У нее возникло то же чувство, какое она испытала, когда Льюин рассказывал ей о случившемся. Дилайс будто проверяла, поверит ли она во все это. Корабли тонут, потому что сталкиваются с айсбергами. Все утонули. Или как будто бы она собиралась сказать: «А, я просто шучу!..» Адель поняла, что ей нечего сказать. Накладывая крем на щеки, она несколько рассеянно спросила:

— Женщина? На вечеринке? Об этом ты не рассказывала.

— Ну, она просто свалилась с этого дурацкого утеса, вот и все. Ходила там пьяная и упала, вот и все.

— А. — Адель представила себе, как Дилайс думает: «А это она съест?» Да. Съест. Просто не повезло.

— Да, захватывающие события происходили в этом доме.

Интересно, что дядя Себастьян в нем нашел? Вечеринки, танцы. Девчонки. Бал, появился ответ. Разве он говорил не это? Устроить бал.

— Дорогая, я знаю этот дом почти всю свою жизнь. Когда-то он принадлежал бабушке Льюина, он рассказал тебе об этом? У меня есть ее фотография в саду. Она такая чопорная, официальная, смешная шляпа на голове, наверное, самая лучшая. Я люблю этот дом. Я всегда его любила, с того момента, как впервые его увидела. Не нужно из-за него беспокоиться. Все немного пришло в упадок, но твой муж быстро все приведет в порядок. Красавчик он, да? А он любит тебя? Я такие вещи сразу вижу. Вы именно то, что нужно этому дому. Немного любви. Ну, пойдем на кухню?

Адель думала о полях, верховой езде, плавании и уроках балета. Это было похоже на рай.

* * *

По телевизору началась какая-то другая программа. Казалось, драматический поединок никогда не происходил, не было сотен тысяч проигранных и выигранных фунтов, не было подбитого глаза, не текли кровь и пот, как будто не было никаких идеальных парабол и всего остального. Жаль, что мы не живем в телевизоре, подумал Джеймс, можно было бы просто двигаться дальше, если что-то не получилось. Реклама, а потом другая передача.

Дэйв предложил вернуться.

— Не хочу оставлять Дилайс одну надолго, а то получится, что она веселится без меня, — сказал он. Льюин взбодрился настолько, что смог сказать «спокойной ночи», хотя он уже был полностью погружен в свой внутренний мир.

— До свидания, Льюин, — сказал Дэйв.

Джеймс крикнул:

— Ну пока.

Мозжечок Джеймса отказывался управлять координацией движений. Джеймс порылся в карманах куртки, уронил ключи на землю, попытался их поднять, не получилось, еще раз попытался, споткнулся. Черт. Выгляжу дерьмово. Ну, не то чтобы дерьмово, но не совсем чистый и трезвый. Дэйв осторожно повел его назад к дому. Путешествие показалось долгим и утомительным, полным опасностей и приключений. Ноги казались ватными. Мрак был полон темных фигур, огромных предметов, неведомых, невиданных. В воздухе что-то мелькнуло, потом еще раз; он сначала перепугался, потом решил, что это летучие мыши, просто летучие мыши. Было чудовищно темно. В Лондоне никогда не бывает так темно.