Местами приходилось пробираться на четвереньках, нырять под нависающие глыбы. В самых узких участках люди ложились на землю, протискиваясь ползком. Посмеиваясь, Алексей рассказал, что тут еще не слишком узко — можно двигаться, прижимая одну руку к телу, а другую вытянув вперед. Вот когда по-настоящему узко, тогда обе руки идут вперед!
Андрей добавил, что в самых плохих местах надо двигаться «на дыхании», или «на вдох»: человек набирает полные легкие воздуха — пока физически может. Резкий выдох, и человек делает рывок, протискивается на считанные сантиметры. Иногда — на «одно ребро»: только на одно собственное ребро соскальзывает человек вперед.
Братья рассказали легенду про мертвого туриста: он проходил узость «на вдох» и застрял намертво. Теперь, продвигаясь в этом месте, надо протискиваться сквозь его грудную клетку.
Голоса Алексея и Андрея уходили куда-то в пространство, многократно отражались от стен, возвращались в виде невнятного, тающего вдали «аааа», то гулко, то на пределе слышимости. Хуже всего было когда эхо просто исчезало, возвращаясь через несколько минут каким-то варварским бормотанием или нечеловеческим хихиканьем. Казалось, передразнивает людей, смеется над ними сама пещера или какое-то мерзкое существо, затаившееся в переходах.
А узости кончались, впадали в гигантские залы, потолки которых терялись в совершеннейшем мраке. Люди поднимала вверх фонарики, и все равно потолки оставались практически не видны.
Наступил момент, когда братья заспорили, куда идти. А как только заспорили, посмотрели друг на друга, засмеялись и пожали друг другу руки (пещера ответила на смех все таким же зловещим хихиканьем). Братья закрепили первую веревку за выступающий камень и дальше пошли по веревочке.
— Отсюда к выходу вернетесь?
Павел не был уверен, Ирка сразу замотала головой.
— Дорогу надо запоминать…
И ничем они не отличались от пройденных и изученных, неизученные и непройденные области пещеры, ничем. Такие же коридоры, такие же «камины» и залы, причудливые объемы разной величины, рядом друг с другом и один под другим.
— Может, разделимся? Не обязательно ходить табуном, — голос Андрея был нейтрален… Даже слишком. Андрей, помимо всего прочего, проверял новичков на отвагу: посмеют ли они ходить вдвоем, без надежных проводников?
Посмели бы оба, но Ирине было уже довольно… даже более чем довольно. Павел был умен и тонок, что говорить, но мальчик все-таки есть мальчик. Павел не хуже Ирины воспринимал то неясное, с трудом выразимое в словах, что исходило от пещеры. Но Ирина позволяла себе реагировать на это неясное, не выразимое в словах: например, она не сочла бы для себя зазорным вылезти из пещеры и никогда не подходить к ней близко. Даже не объясняя толком, почему: вот не захотелось, и все. Для Ирины не слишком важно было победить и себя, и пещеру.
А для Павла это было важно, и если он хотел победить — он не мог позволить себе слишком уж внимательно слушать идущие от пещеры импульсы. Даже приняв их, почувствовав, Павел должен был на них ни в коем случае не реагировать, не поддаваться эмоциям, не срываться в испуг или гнев, а должен был как можно хладнокровнее делать задуманное дело, стараясь как можно лучше понять, что мешает ему его делать. Одним словом — не надеяться, не бояться и не кричать. Имея склонность к заключениям такого рода, очень легко сказать, что Павел — всего-навсего мальчик, и потому он не был в достаточной степени восприимчив и тонок.
Имея склонность к заключениям близким по духу, но противоположным по смыслу, так же легко заметить, что Ирина чересчур ненадежна, слишком эмоциональна, ненормально интуитивна… и вообще всего-навсего девочка.
Но так или иначе Павел и Ирина согласились походить самим, поискать новые залы и коридоры. При том, что Ирина охотно выбралась бы отсюда, чтобы никогда не возвращаться, а Павел так же охотно подавил бы в себе такого рода желания.
И они около двух часов бродили по пещере вдвоем и прошли метров восемьсот, что очень и очень неплохо, а потом вернулись по веревочке к первому месту и позавтракали вместе с Мараловыми.
Где-то наверху, над многометровой каменной толщей, солнце шло на западную сторону окоема, наступало самое жаркое время. А здесь, в мрачном сыром провале, не изменялось совершенно ничего: тот же холод и мрак. Одинаковые в любое время года, в любое время суток.
И снова разошлись две группы ребят в поисках зала, где сияет Шар, исполняющий желания. А еще ближе к вечеру произошло несчастье, которое заметили не сразу. Павел с Ириной прошли коридором в небольшой залец, размером с комнату в стандартном доме. В залец выходило еще два коридора, и по одному из них пошли ребята. Павел аккуратно положил яркую тряпочку посередине того входа, куда надо было возвращаться. Это был правый ход.
Через час они с Ирой вернулись, и Павел замер на мгновение… Вроде бы красная тряпочка лежала в начале правого входа… Но факт остается фактом — сейчас она лежала возле ЛЕВОГО входа… Тут ничего не поделаешь.
Павел никак не мог ошибиться, положив тряпочку, где надо, и вариантов было, собственно, два. Или у Павла сработала ложная память, и он неправильно помнил, куда надо сворачивать. Или кто-то разумный переложил тряпочку на другое место. Кто-то разумный, кому надо было, чтобы Павел и Ирина пошли бы не в тот коридор. Но сама мысль о ком-то разумном, бродящем здесь в темноте, ком-то способном перекладывать предметы с места на место и наделенному волей, была настолько неприятна, что Павел и не стал это обдумывать. Ему проще было думать, что ошибся, и Павел с Ирой свернули налево. Через некоторое время они обнаружили, что нигде нет веревок, которые они отпускали, чтобы отмечать пройденный путь.
ebooksa