— Не сделаешь ли кофе? — пробормотал Джек.
— Есть только растворимый, но ты должен попить фруктового пунша, чтобы пополнить запасы жидкости…
— Кофе-е-е-е, — заныл Джек, изображая муэдзина, который призывает верующих к молитве. — Кофе-е-е-е.
— Джек…
— Без кофеина у меня раскалывается голова. Дело не в потворстве привычке, а в медицинской необходимости. Кофе-е-е-е!
— Только ради твоих воплей, — засмеялась Кейт, направляясь на кухню. — Хорошо. Сделаю. Только перестань стонать.
— Знаешь что? — сказал Джек из другой комнаты, пока она заливала водой чашку в восемь унций и ставила ее в микроволновую печку. — Жар вызывает у человека сверхчувствительность к внушению. Мне снилась твоя таинственная русская дама.
Русская дама? Что за…
— Ах да. Та, что дала мне твой номер.
— Верно. Мне снилось, что она нанесла мне визит в компании своего большого белого маламута.
Кейт улыбнулась. Собака была именно этой породы — лайка-маламут. При встрече она не могла определить ее. И вдруг она осознала…
— Джек, я никогда не говорила тебе о маламуте.
— Конечно же говорила. А иначе откуда мне знать о нем?
— Джек, я лично о нем не упоминала. Я не могла вспомнить породу. Так откуда ты узнал?..
— Должно быть, от тебя, потому что визит этой русской мне приснился. Видишь эти четыре засова на входной двери? Без моего разрешения сюда никто не войдет. Значит, узнать я мог только от тебя.
Кейт была уверена, что она этого не говорила, но не стала спорить.
— И что же она тебе сказала? Я имею в виду, во сне.
— Кучу апокалиптических ужасов о вирусе. Типа, что, если я — только я, и никто иной, — не остановлю его, тот мир, что мы знаем, превратится в столпотворение потоков крови, смерти, ненависти, ужаса и тому подобных милых вещей.
Кейт засыпала в большую кружку две ложки растворимого кофе. Ничего общего с тем аграрным коммунальным раем, который показывало ей Единство, хотя та часть, где шла речь о конце этого мира, очень похожа.
— Почему она считает, что ты способен остановить вирус?