Гиви и Шендерович

22
18
20
22
24
26
28
30

— А-а…

Гиви вновь открыл рот. Колышутся огнем! Точно!

Из соленой теплой тьмы донесся голос.

— Аллочка? Алла Сергеевна?

Алка, сразу оживившись, резко обернулась.

Некто, в ослепительно белом кителе, выступивший из тьмы, тянул по меньшей мере на помощника капитана.

— Луной любуетесь?

— Да так… — неопределенно протянула Алка, — скучаю.

— Вы же обещали позаниматься со мной языками!

— Сразу несколькими? — великодушно спросила Алка, — ну, можно попробовать.

Некто в белом взял ее под руку (хозяйским жестом, отметил Гиви) и повел в сторону музыки и света.

— Никогда я не был на Босфоре… — донеслось до Гиви.

Он стиснул зубы. Равнодушная луна оловянно таращилась с небес. Под корпусом судна сновали темные тени. Из салона донесся женский смех.

Гиви чувствовал себя до омерзения одиноким. Совершенно одинокий, никому не нужный Гиви, стоящий на палубе теплохода, почему-то плывущего в Стамбул, захваченный ненароком холодными руками судьбы, развязующей и связующей узлы, по причине сходства с неведомым, но оттого не менее омерзительным Яни…

А ведь мама меня любила — ни с того, ни с сего подумалось ему. И тетя Натэлла.

…В каюте было полутемно. Тетка глухо храпела за задернутой занавеской. Гиви, сжав зубы, рухнул, не раздеваясь, на койку и закинул руки за голову.

— Нагулялся? — благожелательно спросил Шендерович. — Поспал бы лучше, завтра вставать рано. Прибываем…

— Ты бы лучше за Алкой приглядывал, — буркнул Гиви.

— А что — Алка? Я за Алку не беспокоюсь. Она сейчас на самообеспечении. И напоют ее, и накормят.

Он обеспокоенно поглядел на Гиви.