Отсрочка приговора! Он забыл, что дядя Джордж играет в гольф после службы. Если он захочет пройти вторые девять лунок, то не явится раньше семи, к тому же он всегда делает перерыв перед девятнадцатой лункой, чтобы выпить.
Вид Нильса пробудил в ней подозрения. Она нацелила на него пристальный взгляд.
— Ну так как?
Да, выкрикнул он, больше он не будет таскать клюшки для дяди Джорджа, никогда. Почему? Ну, потому что сегодня утром его исключили из гольф-клуба. За что? Ну, они с Холландом пришли пораньше и взяли электрическую тележку возле вторых лунок, чтобы пособирать потерянные вчера мячи, и работник, подстригавший газон, поймал Нильса, и теперь его исключили.
— И мы еще отдали ему все мячи, которые нашли. На целых два доллара, не меньше. Гадство!
— Нильс! — укорила она.
Он посмотрел на нее снизу вверх:
— Ада!
— Да?
— Откуда ты всегда знаешь?
— Знаю — что?
— Когда говорят правду, а когда нет. Откуда ты знаешь?
— Вовсе не всегда. — Она посмотрела на него. — Но ведь ты тоже знаешь, детка, так ведь?
Он нахмурился.
— Ну, — сказал он в замешательстве, — иногда у меня получается. — Он приставил губы к ее уху, прикрыл рот ладонью, изображая конспирацию. — Может, мы попробуем поиграть?
Она улыбнулась, показывая крепкие белые зубы — все до единого собственные. У них была такая игра, особая, и, подчиняясь ее правилам, она встала, прижала его к себе, направила его взгляд на стрекозу, пикирующую на соцветие кашки. Он вопросительно поднял на нее глаза.
— Нет, смотри туда. На стрекозу смотри. Смотри внимательно.
Насекомое зависло над соцветием, и он смотрел молча, пристально, долго, взгляд его застыл. Горячие воздушные волны набегали на него, и все сильнее и сильнее ощущал он терпкий запах трав. Стрекоза спикировала, зависла, опять спикировала, потом спустилась, зависла, как привязанная. Он все смотрел, ни на миг не отводя глаза, пока не почувствовал легкое прикосновение руки.
— На что это похоже? — спросила она, в голосе звучало ожидание. — Ты чувствуешь, на что она похожа?
— На самолет. Она похожа на самолет.