Суета сует. Бегство из Вампирского Узла

— Я его видела. Он был там, когда я убивала Дамиана. Но я не знаю, что я тогда чувствовала. Когда я рвала его на части, я испытывала такой восторг, я просто взрывалась от наслаждения... а сейчас... мне грустно и плохо... я хочу убить себя... но какая-то часть меня говорит где-то внутри: убивай снова, убивай, чтобы забыть боль этого убийства, убивай снова, потому что твоя суть — убийство. Тимми, что я такое? Помоги мне, пожалуйста. Ты должен мне помочь. — Она разрыдалась, но Тимми не бросился ее утешать. Она напугала его до усрачки. То, во что она превратилась... это было противно и гадко. Но кого в этом винить? Сколько людей он убил за последние две тысячи лет? Он давно потерял счет. И сейчас, когда он попытался вспомнить их всех... нет, это слишком его угнетало. Может быть, именно поэтому он, когда был вампиром, старался вообще не терзаться подобными мыслями. Вампир есть вампир.

— Памина, — сказал он, — мы — плохая компания для тебя, ты должна нас покинуть, вернуться назад к родителям; может быть, показаться хорошему психиатру.

— Психиатру! И мою величайшую в жизни страсть объявят детским неврозом? И как он будет меня лечить? Пичкать прозаком?

— Думаю, прозак тебе поможет.

— Да пошел ты.

— Пами...

— Я тебе доверяла. А ты меня предал... ты предавал меня каждый день. Я думала, ты — единственный из всех людей, кто поймет меня, кто меня спасет. Но ты отверг все то, к чему я так стремилась. Ты убил единственного человека, который меня понимал. А теперь ты стараешься остановить меня, чтобы я не стала вампиром... хотя я уже вампир, я это знаю, да. Ты не Эйнджел, Тимми Валентайн; ты — бледная тень Эйнджела Тодда, жалкий прыщавый мальчик, у которого нет ни страсти, ни яиц. Ты все потерял, все-все-все.

Тимми не стал ничего говорить. Отчасти она была права. И он это знал. Но он не хотел обсуждать эту тему сейчас. Он достал свой бумажник и медленно отсчитал двадцать стофунтовых банкнот.

— Вот возьми. Тебе нужны деньги, чтобы добраться до дома.

Она на мгновение замерла, растерянно глядя на протянутые ей деньги, а потом схватила их и убежала прочь вся в слезах.

Наоборот

После завтрака Хит выслушала рассказ Тимми о том, что случилось с Паминой, которая в это время уже летела в Мюнхен.

— Я еще не заглядывал к Дамиану, — сказала он. — Я даже не знаю, как...

— Сегодня мы вылетаем в Москву, — перебила его Хит. — Мы что же... бросим его вот так?

— Не знаю, — беспомощно прошептал Тимми. Они замолчали, а потом к ним подошел Пи-Джей. На нем был его лучший костюм от Армани. Лицо гладко выбрито, волосы собраны в аккуратный хвост. Но он шел к ним задом наперед — то есть пятился. Впрочем, получалось у него вполне ловко, словно он точно знал, куда идет, словно у него на затылке были глаза.

— Господи, он вернул видения... — сказала Тимми.

Да, все правильно, подумала Хит. Пи-Джей выглядел странно, он весь как будто лучился мягким сиянием; это была та самая аура, которая, собственно, и привлекла к нему Хит, когда они увиделись в первый раз. Пи-Джей прошел между столиками в ресторане, подошел к ним и сказал:

— Пока.

— Ты в порядке? — спросил Тимми.

— Нет, — ответил Пи-Джей.