Валентайн

Может, ей что-то такое приснилось. И неудивительно. После того представления Симоны Арлета, когда ее вроде как разорвало в клочки. Зрелище было действительно впечатляющее.

Она явно шизофреничка в пограничном состоянии. Я даже не сомневаюсь. Наверняка вы все слышали эти грязные слухи насчет Элвиса и его матери? В биографии Пресли, которую написал... этот... ну как его... в общем, не помню. Насчет Элвиса я не верю, а вот насчет миссис Тодд... запросто можно поверить. И дело не только в том, как она говорит... такая провинциалка, дорвавшаяся до Беверли-Хиллз... она вообще вся какая-то неприятная. И жрет слишком много таблеток. Розовенькие таблетки, синенькие таблетки, таблетки в полосочку и таблетки в крапинку. А теперь еще — этот параноидальный бред, что ее сын запродал душу дьяволу.

У меня большой опыт общения со звездными мальчиками и девочками, и я знаю, что это просто гормоны юношеские играют. Плюс к тому вполне понятное стремление вырваться из-под мамочкиной опеки. Но ей я этого не скажу. Никогда.

Питайте иллюзии.

Укрепляйте власть.

* * *

Джонатан Бэр:

Его мамаша — она сумасшедшая. Не будь она его назначенным опекуном, я бы и близко ее не подпустил к съемочной площадке.

* * *

Габриэла Муньос:

Первое, что мне надо сделать, — добиться, чтобы ему назначили другого опекуна на время съемок. Ему нужно больше свободы. Может быть, эта Шилох... он хорошо к ней относится — как к приемной матери.

* * *

Брайен Дзоттоли:

Пи-Джей говорит, что вампиров в Лос-Анджелесе больше нет. Он прошелся по городу в состоянии проекции астрального тела — или как оно там называется — и не уловил никаких вампирских вибраций.

Я даже не знаю, верить ему или нет, но похоже, что наша реальность теперь превратилась в «Алису в стране чудес», где нет ничего невозможного. Все вроде бы подчиняется логике, но это логика кошмарного сна. Поэтому я не стал с ним спорить и согласился, когда он предложил ехать в Узел.

Обратно к тому, на чем мы тогда остановились.

Обратно в прошлое.

* * *

Тимми Валентайн:

Стою у зеркала, на самом краю. Зеркало — это граница. Эйнджел с той стороны смотрит на меня. Он меня не боится. Он, единственный из всех, знает, что я — не его темная половина. По крайней мере пока еще нет. Может, когда-нибудь я превращусь в него, а он — в меня.

Он очень красивый. Когда-то я был таким же.

Он — Ангел Жизни.

9

Ад и Паводок[62]