- В Джорджтауне. Четыре дня назад.
- Здесь, в Вашингтоне? - удивился Сол. - Что он тут делал? И зачем ты его фотографировал?
- Это не я, а Леви, - улыбнулся Арон. - В понедельник я присутствовал на панихиде по мистеру Бордену в Форест-Лоун. Тони Хэрод держал там речь. У меня было мало времени, но я немного покопался и обнаружил, что мистер Хэрод и мистер Борден были очень близки. Когда Хэрод во вторник вылетел в Вашингтон, я отправился следом. Мне все равно пора было возвращаться.
Сол потряс головой.
- А потом ты поехал за ним в Джорджтаун.
- Да нет, в этом не было нужды, дядя Сол. Я позвонил Леви, и тот следил за ним от самого аэропорта. А я присоединился к нему позже. Вот тогда мы и сделали снимки. Я хотел поговорить с тобой - до того как показать это Дэну или мистеру Бергману.
Нахмурившись, Сол еще раз глянул на снимки.
- Я не вижу в них ничего особенного. Тут что, важно, где это происходит?
- Нет. Этот дом снимает “Бехтроникс”, филиал “Ейч-Ар-Эл Индастриз”. Сол пожал плечами.
- Ну и что?
- А вот это важно. - Он подвинул Солу еще пять фотографий. - Леви был на этот раз на своем фургоне из “Белл Телефон”, - сказал Арон с некоторым удовлетворением. - Он делал эти снимки, сидя наверху десятиметровой вышки, когда они выходили из дома. Со всех других точек этот переулок идеально защищен. Эти ребята проходят по крытому тротуару вот здесь, открывают калитку, тут же садятся в лимузин и отъезжают. Соседи видеть их не могут. Из переулка их тоже не видно. Идеально.
Все черно-белые снимки были сделаны как раз в тот момент, когда изображенный на них человек делал шаг от калитки к лимузину; снимки были сильно увеличены, поэтому изображение получилось несколько зернистым. Сол тщательно рассматривал один за другим, потом сказал:
- Мне это ничего не говорит, Модди. Арон схватился руками за голову.
- Сколько ты уже живешь в этой стране, дядя Сол? - Сол ничего не ответил, и племянник ткнул пальцем в фото человека с маленькими глазками, жирными висящими щеками и густой, вьющейся сединой. - Вот это - Джеймс Уэйн Саттер, более известный среди почитателей как преподобный Джимми Уэйн. Это тебе что-нибудь говорит?
- Нет, - вздохнул Сол.
- Телевизионный евангелист. Начинал в церкви на открытом воздухе, куда въезжали на автомобиле - в Дотане, штат Алабама, в шестьдесят четвертом году. Сейчас он - владелец спутниковых и кабельных каналов, его доходы, не облагаемые налогом, составляют примерно семьдесят восемь миллионов долларов в год. В политическом плане он несколько правее Аттилы, предводителя гуннов. Если преподобный Джимми Уэйн заявляет, что Советский Союз - инструмент Сатаны (а он делает это ежедневно, когда появляется в ящике), примерно двенадцать миллионов человек говорят “Аллилуйя”. Даже премьер-министр Бегин делает реверансы этому придурку. Часть даров в духе любви доходит до Израиля в виде покупок оружия.. Ради спасения Святой Земли можно пойти на что угодно.
- Тут нет ничего нового. Давно известно, что Израиль связан с фундаменталистами правого толка, - возразил Сол. - Значит, вы с твоим другом Леви из-за этого переполошились? А может, мистер Хэрод - верующий?
Арон заметно нервничал. Он положил снимки Хэрода и Саттера назад в папку и улыбнулся официантке, которая подошла, чтобы подлить кофе в чашки. Ресторан был уже почти пуст. Когда она отошла, Арон взволнованно сказал:
- Джимми Уэйн Саттер беспокоит нас здесь меньше всего, дядя Сол. А вот этого человека ты узнаешь? - Он тронул пальцем снимок мужчины с худым лицом, темными волосами и глубоко посаженными глазами.
- Нет.