Гамбиты

22
18
20
22
24
26
28
30

- Не подходить! - рявкнул Джентри зевакам и кинулся вперед. Тяжелым ботинком он придавил правую кисть водителя, а дубинкой откинул нож. Голова самоубийцы запрокинулась назад; края красного разреза на горле разошлись, и это походило на непотребную ухмылку акулы. Джентри увидел разорванные хрящи и иззубренные концы серых нитей, но потом кровь хлынула снова. Грудь человека заходила ходуном в агонии: вверх, вниз; легкие наполнились.

Джентри подбежал к своей машине и вызвал “скорую”. Потом он снова крикнул толпе, чтобы они не подходили, и пошарил дубинкой под “Плимутом”, доставая пистолет. Это был девятимиллиметровый “браунинг” с каким-то особым магазином, в два ряда, отчего он казался чертовски тяжелым. Шериф нашел предохранитель, щелкнул им, сунул пистолет себе за пояс и, подойдя к мужчине, опустился рядом с ним на колени.

Водитель перекатился на правый бок, подтянул колени к животу; руки его были плотно прижаты к телу, кулаки сжаты. Кровь уже образовала лужу больше метра шириной, и с каждым медленным ударом сердца ее выливалось все больше и больше. Джентри стоял на коленях в крови и пытался закрыть рану голыми руками, но разрез был слишком широк, а края рваные. Через несколько секунд рубаха его пропиталась кровью. Глаза мужчины приняли тот остекленевший, неподвижный вид, который Джентри слишком часто видел у трупов.

Рваное дыхание и клокотание прекратились как раз в тот момент, когда вдалеке послышалась сирена приближающейся “скорой помощи”.

Джентри отошел назад и вытер руки о штаны. Во время стычки бумажник водителя каким-то образом оказался на тротуаре; Джентри наклонился и поднял его. Послав к чертям правила обращения с вещественными доказательствами, он открыл бумажник и быстро обшарил все отделения. В бумажнике было девятьсот долларов наличными, небольшая фотография шерифа Бобби Джо Джентри - и ничего больше. Ни водительских прав, ни кредитных карточек, ни семейных фотографий, ни карточки социального обеспечения, ни визиток, ни старых квитанций - ничего.

- Эй, кто-нибудь! Скажите, что здесь происходит? - прошептал Джентри. Дождь прекратился. Тело водителя неподвижно лежало рядом. Худое лицо его стало таким белым, словно из воска. Джентри потряс головой и обвел невидящим взглядом толпу зевак, вытягивающих шеи, направляющихся к нему полицейских и санитаров. - Кто-нибудь мне скажет, что здесь происходит? - закричал он. Ему никто не ответил.

Глава 8.

Байриш-Айзенштейн,

четверг, 18 декабря 1980 года.

Тони Хэрод и Мария Чен выехали из Мюнхена и направились на северо-восток, мимо Деггендорфа и Регена, в глубь лесистой и гористой местности Западной Германии поблизости от чешской границы. Хэрод гнал взятый напрокат “БМВ”, проходя на высоких оборотах скользкие от дождя повороты; машина шла юзом, но он ее контролировал, быстро увеличивая скорость до ста двадцати километров на прямых отрезках дороги. Даже эта работа и сосредоточенность не могли пересилить того напряжения от долгого перелета, которое не покидало его тело. Во время этого бесконечного полета он много раз пытался заснуть, но ни на секунду не мог забыть, что запечатан в хрупкой герметичной трубе, висящей высоко, в тысячах метров, над холодной Атлантикой. Хэрод вздрогнул, включил радиатор и обошел еще два автомобиля. Они поднялись в более гористую местность, здесь на полях белым ковром лежал снег; снежные сугробы высились по обочинам дороги.

Двумя часами раньше, когда они только выбрались из Мюнхена и помчались по забитой транспортом автостраде, Мария, рассматривая дорожную карту, сказала:

- А тут недалеко Дахау. Всего в нескольких милях.

- Ну и что? - буркнул Хэрод.

- Это место, где располагался один из тех лагерей, - ответила она. - Куда ссылали евреев во время войны.

- Все это древняя история, ну ее на хрен.

- Не такая уж древняя, - заметила Мария. На повороте, помеченном номером 92, Хэрод съехал с автострады и попал на другую, такую же загруженную. Маневрируя, он пробился на левую полосу, на спидометре стрелка показывала около ста километров.

- Ты когда родилась? - спросил он.

- В сорок восьмом.

- Если что-то происходило до твоего рождения, не стоит об этом переживать, - сказал Хэрод.

Мария Чен умолкла, неотрывно глядя на холодную ленту реки Изар. Предвечерний свет потихоньку гаснул в сером небе.