– А сам-то ты как себя чувствуешь?
– Более-менее. – Тони глубоко вздохнул. – В общем, жив. Но я останусь тут, пока вы одеваетесь. – Он привалился к дверному косяку – слишком испуганный, чтобы казаться жестким или независимым или хотя бы проявить интерес к наготе Фицроя. – Не хочу быть один.
– Рассказать, что произошло?
Тони бросил на вампира красноречивый взгляд: не стоило и спрашивать. Генри посвятил приятеля в подробности своей беседы с призраком.
– Значит, если вы задаете вопрос, на который он хочет ответить «да», призрак просто исчезает. А если «нет» – приходит в сильное возбуждение и кричит?
– И не он один. В его вопле слышатся голоса множества мертвецов.
– И сколько же покойников в этом множестве?
– Не стоит с этим шутить.
– Да уж какие тут шуточки...
Они прошли в гостиную. Тони плюхнулся на свой излюбленный кожаный диван.
– Боже милосердный, вот уже и мертвецы из могилы полезли... Не возражаете, если я свет зажгу? Все еще жуть берет.
Фицрой жестом показал, что не возражает. Парень зажег маленькое бра на стене и примостился в центре освещенного круга. Слегка поразмыслив, он изрек:
– По крайней мере, мы теперь знаем две вещи. Во-первых, призрак действительно хочет отомстить. Во-вторых, он не в курсе, где находятся его руки.
– А что насчет других?
– Да с ним одним пока бы разобраться...
Укрывшийся в полумраке в дальнем конце комнаты, Генри вздохнул.
– И все-таки почему он решил являться именно мне?
– Подобное притягивает подобное.
Фицрой, нахмурившись, наклонился вперед, и на его лицо упал отсвет лампы.
– О чем это ты?