Я приподнял вывернутую за спину руку Стюарта еще на пару дюймов, и он вскрикнул от боли.
– Я знаю, тебе сейчас очень неспокойно, Стюарт. Однако ты поднял на меня нож, и я не могу сказать, что мне не по душе идея сделать тебе больно.
Ногой в изящном плетеном кожаном мокасине Стюарт врезал мне по правой голени и попытался вырваться. Я резко поднял его руку вверх и услышал звук рвущихся связок и громкий хруст сустава, выворачивающегося из лопатки.
Стюарт охнул и качнулся вперед.
– Ты ему руку сломал!
– На самом деле я всего лишь вытянул ему плечо из сустава, – сказал я. – Сейчас старина Стюарт поедет в Лаундэйл и обратится в отделение скорой помощи, а там добрый дежурный доктор мгновенно вправит ему сустав. Ты ведь в состоянии рулить левой рукой, правда, Стюарт?
– Да кто меня пустит в Лаундэйл? – простонал Стю.
Я ткнул его в плечо. Стюарт, дернувшись, взвизгнул.
– Я могу рулить.
Толкнув его вперед, я велел ему открыть дверь. Выйдя из дома, мы подошли к «мерседесу».
– Где ключи от машины?
– В правом кармане.
Я сунул руку в его карман. Стюарт в изнеможении рухнул на кожаное сиденье, с усилием подтянув ноги под руль. Я вложил ключи ему в левую руку. Потея и кривясь от боли, он все же завел машину. Затем поерзал на сиденье, пристраивая поудобнее на руле левую руку. Хныча, он включил заднюю передачу и выехал на дорожку. Звук удара, скрежет металла о металл и звон разбитого стекла дали мне понять, что по пути он не миновал мой «таурус». Вихрем «мерседес» промчался по дорожке и вылетел на Голубичную. Один из задних фонарей машины болтался на проводах. Задняя часть «тауруса» справа напоминала измятую бумажную салфетку. Забрав из машины папки, я поднял глаза и увидел, как пристально, изучающе смотрит на меня из окна гостиной Лори.
122
Она вышла из дома и крепко меня обняла.
– Спасибо, спасибо тебе, спасибо, что пришел. Не знаю, что бы он натворил, он совсем обезумел.
Я уловил легкий, не сказать, чтобы неприятный, запах виски.
– Кобби успокоился?
– Я сказала ему, что ты помог успокоить папу. – Лори вздохнула и опустила голову мне на плечо. – Намаялся, бедный. Вот-вот заснет.
– Хорошо бы, – сказал я. – Кобби такое совсем ни к чему.