Он поднялся на ноги, когда она повернулась к нему: по бокалу шампанского в каждой руке, а на лице улыбка, вызвавшая у него ассоциации с летним утром и вышитыми наволочками.
– Дорогая моя, – сказал он, принимая бокал, – я пью за успех с того момента, как работаю у вас. В конце концов вам удается все, за что бы вы ни брались, – верно?
Она очаровательным движением наклонила голову, словно собралась хорошенько обдумать вопрос.
– Да, – согласилась она и приветственно подняла бокал, сверкая глазами.
Его звали Питер Райерсон; за последние пять лет он создал себе репутацию одного из самых талантливых людей на Мэдисон-авеню. Однако с тех пор, как в прошлом году ему удалось заполучить контракт на линию по производству духов «Нефертити», он из толпы серьезных претендентов попал в число избранных, вошел в сферы неограниченной верховной власти. Нефертити нанимала только лучших. Нефертити прикоснулась к нему, и он стал золотым. Будущее его было гарантировано, отныне он знал себе цену. Он получит все, чего пожелает… за исключением, разумеется, одной вещи, о которой мечтал всякий мужчина, увидевший хоть раз эту женщину.
Она отпила из бокала и сказала:
– Знаете, мужчины слепнут, если так пялятся на меня.
Он спросил:
– Разве я пялился? Прошу прощения.
Он не смутился и не отвел от нее глаз.
Ее это позабавило.
– Считаю ваше извинение несколько неискренним. Прошу вас, не переводите понапрасну шампанское. Оно очень дорогое и вполне хорошее.
Он попробовал вино.
– Оно превосходно, – согласился он. – Но по сравнению с вашим великолепием кажется безвкусным.
– Ах. – Ее губы тронула слабая улыбка. – Очень мило.
Она прошла мимо него к окну, за которым простиралась сверкающая огнями ночная панорама Манхэттена. Его коснулся трепещущий белый шелк, на него повеяло рассеянным в воздухе лунным светом. Каждой клеточкой кожи ощутил он этот трепет.
– Зачарованная земля, – тихо проговорила она, глядя в окно.
Он подошел и встал рядом.
– Многие вещи кажутся волшебными, когда смотришь на них сверху.
Она рассмеялась. Звук был неожиданным – не таким, какой мог бы ассоциироваться с ней. Но ему он показался музыкой.