Людмила ощутила тошноту при мысли, что коротышка входил в нее, трогал, облизывал.
Дверь исчезла. Женщина вышла из комнаты с полным ощущением, что сошла с ума.
Федор сидел перед включенным компьютером и смотрел в одну точку на экране. Он постукивал шариковой ручкой по столу и не замечал этого, думая, что где-то тикают часы. Время замедлило бег или вовсе остановилось. Федор меланхолично прислушивался к голосам в своей голове, которые были даже громче, чем шум автомобильного движения за окном офиса.
Где-то он различал среди общей мешанины плач жены, где-то громкий крик Ольги, голос Игоря, недоуменно повторяющий какие-то слова.
Все утро после отъезда из дома он ощущал себя словно загипнотизированный. Он сорвался и упал в какую-то глубокую яму, из которой не может выбраться. Его мысли далеко-далеко, а в глазах поселилась пустота. Увидев ее, секретарша так и не решилась напомнить ему о текущих делах. Федор сидел в одной позе уже минут тридцать, а вдалеке ему слышался его собственный голос, говорящий, что он зря сегодня оставил жену дома. После всего-то! Он вздумал злиться на нее, обвинять черт знает в чем, а имел ли на то основания? Тот самый момент, когда нужно было сесть и обсудить проблему, появился сразу после завтрака. Если бы Федор остался дома, они с Людмилой уже выработали бы план действий. Да и не в этом дело, по сути. Просто нельзя оставлять жену в одиночестве со всеми ее психозами, провалами в памяти, страхом и тревогой. Она может сделать что-нибудь скверное.
Наверх.
Надо очнуться.
Так дальше нельзя. Федор моргнул, сжал ручку, стукнул ею по столешнице. Он провел рукой по глазам, избавляясь от сонной пелены, а вместо нее появилось ночное видение: его жена занимается любовью с карликом. Офис на мгновенье испарился, уступил место сумеречной спальне.
Зазвонил телефон, и Федор подскочил на сиденье. За окном взвыли милицейские сирены. Звуки города ворвались в его сознание, вытесняя голоса родных и отзвуки прошлого.
Федор схватил трубку.
– Это я, – сказала Людмила. Очень далеко, как ему показалось, забренчали повешенные над дверным проемом балкона японские колокольчики. Голос жены доносился словно из закрытого гроба.
– Привет. Что там? В чем дело?
– Я ее видела, – сказала Людмила. – У нас в спальне.
Федор осмотрел свой офис, всю строго функциональную обстановку и испытал отвращение к этому месту, а потом его глаза остановились на перекидном календаре. Время течет сквозь пальцы безвозвратно. Цикл завершается.
Федору хотелось бежать куда глаза глядят.
– Что ты видела? Я не слышу…
– Дверь в комнату, – Людмила повысила тон. Голос стал тоньше.
– Ту самую?
Они говорили таким тоном, словно договаривались о групповом самоубийстве.
– Я понял.