— Я вернулся, — произнес он с трудом, — ты, Ежи, приходишь вовремя.
— Ты спал?
— И да, и нет. — Улыбнулся он. — Который час?
— Пробило восемь.
— Понадобилось три часа…
— В пять я видел тебя в коринфской аркаде — ты выходил из дому.
— Да, в тот час я покинул мое тело… В коринфской галерее, говоришь? — повторил он, неожиданно выпрямляясь.
— Да, здесь, в твоем доме, внизу. Потом я поднялся по лестнице на второй этаж.
Он проницательно заглянул мне в глаза и прочел остальное.
— Плохо, — шепнул, вставая. — Очень, очень плохо… Да, да — случайная возможность… Видишь ли, — объяснял он, останавливаясь передо мной, — использован момент, когда я на время покинул физический континуум. Иначе я ни за что не допустил бы до того, что случилось, ибо моя воля сильнее, когда опирается на физическое тело, нежели во время экстеоризации. Во всяком случае утешительно, что она действует хитростью. По-видимому, не чувствует себя в силах повести открытую борьбу со мной.
Он отошел на несколько шагов в глубину комнаты и, остановился перед атанором — огромной печью для алхимических операций.
— Из двоих магов равной приблизительно квалификации побеждает тот, кто обладает более крепкой нервной системой.
— Значит, она обладает серьезными способностями к познанию сверхъестественного?
— Магическими — да, и даже в весьма высокой степени. Но, увы, использует данные ей силы в целях ничтожных и низменных, и потому никогда не станет истинным адептом. И все же она представляет большую опасность даже для посвященных в высшие степени тайного знания. По неосторожности я отчасти вошел в сферу ее влияния. Мой дом, во всяком случае, на некоторое время пронизан ее отравляющей эманацией. Знаешь ли ты, как махатмы — посвященные — называют подобное состояние?
— Откуда же? Не имею ни малейшего понятия.
— Они называют это астральным condominium. Я уже не полный господин моего дома и вопреки своей воле вынужден делиться властью с этой женщиной. Предчувствую, сколь тяжела будет борьба, однако надеюсь, вопреки всему, вопреки твоей слабости, Ежи, сумею победить.
Я склонил голову, подавленный, вполне сознавая свою вину. И хотя слова друга остались для меня темны и непонятны, вполне уразумел одно: из-за меня Анджей вовлечен в турбуленцию враждебных сил. Сидя за столом я машинально вертел в пальцах какой-то предмет. Оказалось, пепельница, несколько минут назад виденная в комнате Камы. В ней все еще лежала недокуренная сигара, — на бандероли с маркой в виде черепахи стояла надпись: «Тортуга». Итак, сигара та самая, что я недавно курил там, «наверху».
— Разве и ты куришь сигары «Тортуга»? — спросил я с недоверием.
Вируш отрицательно покачал головой:
— Откуда же? Ведь ты знаешь, я вообще не курю.
ebooksa