Лицо родителя отличницы Сашеньки Шаес разгоралось все ярче. Но пока он, кажется, не понимал, что все вышесказанное относится именно к его дочери. А я, все более накаляясь, продолжал:
– Где это отребье?! Где оно?! Я хочу заглянуть в его подлые глаза! – Я имел в виду кого-нибудь из родителей пригрезившегося мне хулигана. Но г-н Шаес не подавал признаков своего присутствия. – Кто осмелился породить Шуру Шаес? Я хочу видеть этого человека!
Только тут с заднего ряда поднялся щупленький интеллигентный папа.
– Я… – робко сказал он. – Но, Арсений Кириллович, у меня же дочь. И к тому же отличница… Я вообще не понимаю, о чем тут…
Но я неумолимо прервал отца:
– Не имеет значения! – и, выйдя из-за кафедры, двинулся по проходу.
Подойдя вплотную к отцу отличницы, я доверительно возложил руку на его плечо. Он вздрогнул.
– Послушай, – тихо сказал я, – тебя как зовут?
– Михаил…
– А меня можешь звать Арсений… Так вот, Миша, ты что, не можешь всыпать ей как следует?
– Но вообще-то я не бью свою дочь, – испуганно возразил герр Шаес, – да и было бы за что… Я не понимаю…
Однако я снова не дал ему договорить.
– Ну так и врежь ей, чтоб чертям стало тошно! – опять заорал я. – Сними с крюка матросский ремень и вмажь! Чтоб якоря пониже спины пошли!
При чем тут матросский ремень и какое он имеет отношение к интеллигентному герру Шаесу, я до сих пор не могу объяснить. Тем не менее, вполне довольный «прочисткой», я отошел от папы отличницы и опять взгромоздился на кафедру. Казалось, остальные родители также остались довольны спектаклем. Некоторые мамаши взирали на меня с восхищением.
Я перевел дух и наконец осознал свою ошибку. Однако исправлять ее было бы совсем уж глупо.
– А теперь мы обратимся к кандидатурам еще более мерзких типов. – По залу (вернее, по классу) прокатилась волна. – И среди этих кандидатур я хочу отметить Владимира Еписеева, двоечника и бандита…
Распахнулась дверь, и в класс вновь влетела Римма Игнатьевна.
– Арсений Кириллович! – Она подкатилась ко мне мохеровым шариком и заглянула в мои нетрезвые зрачки. – Вы так кричали. Что-то случилось?
– Ничего, ничего, Римма Игнатьевна, – развел я руками и широким жестом охватил пригнувшиеся головы родителей. – Вы же понимаете, идет собрание…
Историчка проследила за кривой дугой, которую описала моя рука, и осталась довольна этим зрелищем. Виноватые лица родителей, частенько донимавших учебную часть непомерно высокими требованиями к качеству образования, привели ее в восторг.