Углов нахмурился.
– Вот уж, типа, хрен! Я, в отличие от вас, человек с головой, – он постучал по лбу костяшками.
– Вот по ней и получишь!
– Не пи…
Неожиданно в церкви зазвонили колокола. Друзья замерли.
– Чего это среди ночи раззвонились?.. – Коновалов машинально перекрестился.
– Не знаю… Может, пожар?..
– Не… не пожар… Ночь темная, пожар бы видно было…
– Надо выпить, – Петька вытащил из-под телогрейки поллитровку и вынул зубами пробку. – На, – он протянул бутылку Мишке.
Мишка приложился и сделал несколько больших глотков самогона. Пригнул куст черноплодной рябины и откусил гроздь.
– Ты, как лошадь, – Петька принял бутылку. Выпил, понюхал рукав. – Мишка, давай, на хрен, вернемся… Утром сходим, посмотрим…
Мишке тоже не хотелось идти, он ощущал тревогу, но знал, что перестанет себя уважать, если зассыт при Углове.
– Если ты ссыкло, – сказал он, – то можешь возвращаться. А я пойду. – А про себя подумал, что это был бы неплохой вариант. Если Петька сейчас пойдет домой, то ему совсем не обязательно идти на поле.
– Я не ссыкло, – ответил Петька. – Просто чего мы там смотреть-то будем?! Дырку в земле?!. Я в темноте-то и места не найду, наверно…
– Если признаешься, что набрехал, то не пойдем.
– Я?!. Сам ты!.. Я никогда не вру! – Углов ударил себя кулаком в грудь. – Петька Углов всегда говорит правду!..
– Как же, – Коновалову к этому моменту уже совершенно не хотелось никуда идти, – правду говорит! И про Высоцкого?!.
– ТЫ, ВЫСОЦКОГО… СЕМЕНЫЧА НЕ ТРОЖЬ! – Петька скрипнул зубами. – Если бы меня тогда менты с поезда не сняли, он бы жив сейчас был! А ты, гад, мне такие слова! Еврей ты, Мишка! Шихман твоя фамилия!
– Что-о?! – Коновалов схватил Петьку за грудки. – Пиз…икляуз! – Он был на голову выше Углова. Одной рукой Коновалов снял с него засаленную кепку, отшвырнул ее в кусты и врезал Углову кулаком сверху.
Петька осел. Тогда Коновалов немного отодвинул его от себя и добавил в нос. Петька улетел в кусты. Бутылка выскочила у него из руки и упала в траву. Из нее потек самогон.