Гулы

— Хорошо,— выдохнул Гольди.— Теперь оба поднимите руки вперед и подойдите к машине!

Под наведенным на них оружием два человека выполнили приказание комиссара беспрекословно.

— Руки на капот, раздвинуть ноги и не шевелиться! — Стоя за машиной, Гольди нетерпеливо качнул пистолетом.

Мужчина в зеленом помедлил и открыл рот — словно хотел что-то сказать,— но увидев повторное, движение пистолета, молча встал перед машиной, положив ладони на лакированную поверхность ее капота. Стоявший рядом старик попытался сделать то же самое, но вдруг покачнулся и ухватился за капот левой рукой.

— Я сказал: обе руки на капот! — повторил комиссар.

Мужчина в зеленом поднял голову и зло процедил:

— Вы что не видите, что он ранен?

Гольди бросил взгляд на окровавленное плечо старика, но в следующую секунду, заметив двинувшегося в его сторону мужчину, крикнул:

— Не двигаться!

Мужчина замер, процедив что-то на непонятном Гольди языке. Тем временем старик сказал пару слов соседу и все-таки положил правую руку на капот.

Комиссар обошел вокруг «ланчи» и оказался позади старика и мужчины. Приблизившись к человеку в зеленом, он упер пистолет в его поясницу и сказал:

— Теперь тебе лучше не дергаться, приятель.

Его пальцы быстро пробежали по телу мужчины. Легкая рубаха и парусиновые штаны были единственной одеждой последнего. Комиссар не нашел под ними ничего похожего на оружие. Медленно разогнувшись, он отошел от мужчины и оказался за спиной старика.

— Послушайте, ведь вы полицейский? — проговорил в этот момент мужчина.— Мы должны объяснить вам кое-что важное…

— Молчать! — оборвал его Гольди.— Говорить будете, когда я разрешу.

— Но вы не понимаете… — мужчина сделал попытку продолжить.

— Я сказал: молчать! — резко повернувшись, Гольди нацелил пистолет ему в лоб.

Тот снова выдохнул что-то и опустил голову вниз.

Комиссар повернулся к старику. Смуглая кожа последнего, изборожденная морщинами, высовывалась из-за воротника, похожая на кусок высушенного пергамента. Однако на его правом виске висела блестящая капелька пота. Старик был арабом — в свое время Гольди повидал их достаточно в Египте и Ливане,— однако не чистым арабом: в его лице была какая-то примесь. Мужчина, ругавшийся на непонятном языке, по-итальянски говорил чисто, хотя по произношению и построению фраз можно было подумать, что язык для него не родной и он учил его в одном из университетов Лацио или Флоренции. «Два гребаных иностранца,— с раздражением подумал Гольди.— Что они делают в Террено?..»

Он быстро обыскал старика: в куртке араба не оказалось ничего подозрительного, а вот в многочисленных карманах его штанов комиссар нащупал какие-то твердые предметы.