Ползущие

– Черт меня подери! – воскликнул Берт.

На всех крышах, которые были им видны, торчали самодельные антенны разных размеров и форм и разных конструкций. Некоторые были настоящими спутниковыми тарелками, но модифицированными, со странно переплетенными проводками. Другие – изготовлены из чего попало: горшков, крышек и даже из колпаков для колес. Какие-то приемники или передатчики, и все направлены в одну сторону, и ни один – в небо. По одному на каждой крыше.

– Берт, ты помнишь тот маленький электронный передатчик? – спросила Лэси, когда они все как следует рассмотрели. – Кажется, я видела такую штучку на крыше у управляющего, ее-то он как раз и устанавливал. Но было далеко, я не совсем уверена.

Берт оглянулся на здание комплекса.

– Он спускается.

– Правда? Отлично! Пошли!

– Лэси…

Но она уже быстро шагала, почти бежала назад, к дому, и значительно его опередила. Через несколько минут она была уже у здания и быстро карабкалась по алюминиевой лестнице, которая все еще стояла у стены. Когда по ней стал подниматься Берт, Лэси уже спускалась обратно.

– Смоемся поскорее, – прошипела она. – Мне надо выпить.

Они вернулись к машине, залезли внутрь и поехали к его дому.

– Ну что, он там? – спросил Берт. – Тот передатчик?

Она кивнула. – Там.

11 декабря, вечер

Адэр как раз выходила на улицу, собираясь пойти к Сизелле, но вдруг услышала из подвального этажа музыку. Музыку шестидесятых. Такую, как иногда слушали родители, выпив немного шабли. Почувствовав, как в ней шевельнулась надежда, Адэр обогнула дом и вышла на задний двор.

Теперь она стояла возле желтых квадратиков света из окон подвального этажа и смотрела вниз.

Там в комнате (мама называла ее гостиной, хотя у них в доме никто толком не знал, как должна выглядеть гостиная) стоял довольно потертый кожаный диван и кофейный столик с фотографией в рамочке, где папа и Кол позировали на палубе «Стрелка» – оба в подводном снаряжении, – и лежал вытертый персидский ковер, который подарила сестра мамы, Лэси. Именно на нем родители очень величественно исполняли танго под «Время любви».

Адэр помедлила, наблюдая, как танцуют родители.

В танце они приблизились к окну, почти прямо под Адэр, только внутри, кружась, проплыли мимо маленького бара, где стоял тот самый шнапс, и скрылись из виду. Секунд через двадцать появились снова, продолжая двигаться в такт музыке. Голова мамы лежала у отца на плече, и казалось, она чуть не плачет. А его лицо… Адэр не смогла прочесть его выражение.

Потом мама подняла лицо, залитое слезами и счастливое, навстречу отцу, и он поцеловал ее по-настоящему.

Адэр почувствовала, как ее одновременно охватило счастье и смущение от того, что она увидела, как родители целуются. Она отвела глаза и подумала: «Я ошиблась. У них все в порядке. Дело во мне».