Ползущие

Ему хотелось привести цитату из своего любимого Торо: «Мы знаем о животном внутри нас, которое просыпается тем верней, чем сильнее слабеет наша высшая природа. Животное это – страшная, чувственная рептилия, и совсем ее, видимо, не изжить». Ему хотелось обсудить идею высшей и низменной природы. Хотелось спросить у этих подростков, когда они в последний раз смотрели на что-нибудь, кроме пейзажа, созданного цифровой технологией, смотрели на небо, море, леса, в конце концов, на друг друга. Спросить, не боятся ли они, что их маниакальная страсть к технологии расслабления оглушает их, не дает расслышать то, зачем их сотворил Бог.

Но Берт, разумеется, промолчал. Промолчал потому, что прекрасно знал, как помпезно прозвучат такие слова, и еще потому, что тинейджеры терпеть не могут, и очень даже справедливо, самовлюбленных лекторов-праведников. И еще потому, что тинейджеры тоже знают, взрослые сами виноваты, что они пристрастились ко всем этим вещам, взрослые ничем не лучше их, даже хуже, это они создали общество потребления.

Так что Берт просто улыбнулся, кивнул и сказал, что они молодцы, раз совершенствуют свои навыки.

Когда они пообедали, уже начинало темнеть, и они поехали в парк у набережной посмотреть на предсказанный метеоритный дождь.

Солнце медленно падало в океан, они шли по песчаной тропе между тростниковых зарослей и жесткой терпеливой пляжной травы, все надеясь высмотреть среди неоново-оранжевых красок заката обещанную зеленую вспышку.

Когда подростки ушли немного вперед, Лэси спросила:

– Берт, помните ту металлическую штуку, которую мы видели тем вечером, которая… ну, двигалась, что ли… сама по себе?

– Помню, конечно. Она вроде как казалась… но я не уверен.

– Вы еще что-нибудь видели? Что-нибудь странное?

– Да массу странных вещей. В ту ночь, когда моя машина нас так подвела. Было еще кое-что. Пару раз мне показалось, что за нами кто-то идет. Просто возникло чувство, как будто следят. Но с другой стороны, у меня там вообще разыгралось воображение.

Лэси хмыкнула, потом задумалась, а когда заговорила, голос звучал необычно хрипло:

– Знаете, банк Квибры ограбили. Я слышала очень странную историю. Люди кое-что видели из окон.

И Адэр…

Она рассказала Берту, что Адэр пришла к ней с историей о необычном поведении своих родителей. О том, какой странной была в гараже ее мать. Перезагрузка? Перезагрузка.

– Я сказала ей, что, скорее всего там все нормально, и Адэр просто… ну, неправильно поняла. Что ей надо поговорить об этом с родителями. А она ответила, что… боится. Не сказала, что ей неудобно с ними об этом говорить, а что она боится.

– Боится поговорить с ними? Но почему?

– Говорит, это трудно объяснить. И говорила она, похоже, искренне. Надо сказать, я и сама в последнее время заметила у Сьюзен и Ника много странностей. Знаете, Берт, у меня такое чувство, будто я подвела Адэр. Она нуждалась в моей помощи, а я от нее отмахнулась, не приняла это всерьез. А теперь я вот думаю, не связаны ли между собой все эти странности?

– Какие именно странности? Что вы на самом деле о них думаете?

Спрашивая, Берт в глубине души опасался, что с ней самой не все в порядке. Не выяснится ли, что у Лэси слегка поехала крыша? Ну что ж, ему всегда везло с женщинами…

– Что думаю? Сама не знаю. У вас тут столько секретов… Мне кажется, когда я приезжала в последний раз, такого не было. Во всем городе много странных краж. А сегодня в кафе какая-то женщина говорила, что кто-то здесь мучает животных. Я ее спросила, откуда она знает, она сказала, что видела птицу с машинными деталями в теле, как будто кто-то их вживил ей и отпустил на волю.