– Да, ку-клукс-клановцы считают, что продвигая рок-н-ролл, вы продвигаете негров. Они утверждают, что через белую молодежь вы внедряете в сознание белых людей черты, которые в прежние времена были присущи только их черным рабам: анимализм, полное подчинение человеческого сознания примитивным, древним, как сама жизнь, инстинктам.
– Но вы-то, надеюсь, так не считаете?.. По-моему, лучшие граждане нашей страны борются за равные права для всех ее жителей вне зависимости от цвета их кожи.
– Разумеется, разумеется… Конечно, я не разделяю точку зрения ку-клукс-клановцев. Но посмотрите, какой вывод напрашивается сам собой… В обществе идет борьба за равноправие негров. У него есть противники. Рок-н-ролл – музыка изначально негритянская. Опорочьте рок-н-ролл, а затем спросите избирателей: неужели вы не боитесь негров? Смотрите, какое зло несет вам все, что с ними связано. Даже, казалось бы, такая невинная вещь, как негритянские танцы…
– А что негритянские танцы…
– А то, что я уже начал вам рассказывать про странные инциденты на концертах…
32
«Единственное, что может беспокоить при таком образе жизни, это – ведьмы и взаимные проклятия!» – думал Патрис Мквенге, прихлебывая из маленького толстостенного стаканчика мутный ямайский ром – подарок знакомого.
Полупустая бутылка стояла на столике перед Мквенге.
«Никогда и ничего не делай сам! Всю работу поручай рабам!» – в который раз мысленно повторил он.
За окном был Лондон.
«Удивительный город!» – продолжал размышлять Мквенге. Он даже встал и подошел к окну поближе. Уткнулся плоским носом в стекло, поблескивавшее восхитительной чистотой. Не зря он заплатил деньги за ту, что все это сделала.
Мысли его опять вернулись к Лондону.
Он разглядывал улицу внизу: новенькие автомобильчики, застрявшие в пробке, витрины магазинов, прохожих. Потом взгляд его поднялся до уровня крыш: он снимал квартиру в жилой башне, возвышавшейся над всем окружавшим районом. Стоя у окна, Мквенге находился выше всех его крыш… Железные, черепичные, плоские и островерхие с трубами и без…
«А ведь Брат говорит правильно! – с каким-то счастливым чувством подумал Мквенге. – Никакого Лондона и всей этой проклятой Англии больше нет!.. Это вон только та немолодая женщина-англичанка, что идет там, внизу, – вон она зашла в магазин, – только она еще по привычке думает, что они есть. На самом деле все это уже давно изменило свою сущность, а умные люди уже и называют все это по-другому. Никакого Лондона с Англией нет. Есть Вавилон-2».
Тут Мквенге немного засомневался и начал загибать пальцы: «Америка с Нью-Йорком – Вавилон-1, Лондон – Вавилон-2, Вавилон-3 – … Вавилон-3 – это Канада! Или нет?.. Впрочем, какая разница!» Нет большой беды в том, что он спутает номер. Пуст Брат помнит всю эту арифметику. Сущность от всех этих цифр не меняется: Лондона больше нет.
Пока он стоял у окна, быстро стемнело. На крышах и фасадах домов зажглись яркие рекламы. Они подсвечивали бледный лик мертвеца – Вавилона-2, бывшего Лондона. Барон Самеди мог быть доволен. Его план удался.
Проклятье черных рабов обрушилось на головы белых рабовладельцев.
«Хотя всегда считалось наоборот! – подумал Мквенге. – Они считали, что это мы, черные, обречены на свою черноту и страшную долю в результате проклятья, которое обрушилось на головы наших предков за ужасные грехи, совершенные ими перед Богом. Они были белы, но Бог сделал грешников черными!.. Какое неправильное объяснение! Все на самом деле наоборот.»
Джон и Иван Лувертюр зашли в какое-то маленькое кафе, оформленное в модернистском стиле – металлические поручни, зализанные формы.
– Закончив университет, я решил заняться собственным расследованием загадочной смерти деда. Тогда, полвека назад, полиции так и не удалось ничего установить…