Ее тело раздалось, стало взрослым, а кожа посветлела. Теперь она была желтовато-золотистого цвета, как у торговцев пряностями, которые проходили через Вулпит на пути с Дальнего Востока.
— Сеель-я, — произнес я.
— Верно.
— Ты выглядишь иначе. Она чуть улыбнулась:
— Я знаю. Моя кожа уже давно стала гораздо светлее. Лекарь говорит, что это от изменения в пище, но ведь люди приобретают новые цвета каждый раз, как становятся старше, правда? Они похожи на гусениц, превращающихся в бабочек. — Внезапно девушка напряглась. — Скажи мне, меня все еще никто не преследует?
Я оглянулся:
— По-прежнему никого.
— Хорошо, — ответила она, и ее мышцы расслабились. — Тогда он, наверное, еще не знает.
Я задумался о том, что она сказала об изменении в цвете кожи со временем. В этом была своя правда. Крестьяне и садовники, к примеру, были серыми от земли, что никак не отмывалась с их кожи, — вы узнавали их по земляным пятнам на лицах и руках, — а мое собственное тело приобрело темную каштаново-коричневую окраску на груди и плечах после часов, что я провел на солнце. Дети рождались с темно-синими глазами, и лишь позднее глаза их становились зелеными или карими или светлели, делались более естественного, живого цвета. Старые люди, которых подкосила последняя в их жизни немощь, бледнели, словно сало, лежа в своих постелях. Я поймал свое отражение в воде и увидел две длинные серебристые нити в волосах. На берегу я снял Сеель-ю с плеч.
— Куда ты бежишь, дитя мое? — спросил я.
— Откуда ты знаешь, что я бегу?
Я фыркнул, и она косо усмехнулась.
— Очень хорошо, — произнесла Сеель-я. — Наверное, я должна хоть кому-то рассказать. Я направляюсь в Кингс-Линн. К человеку, за которого собираюсь выйти замуж.
Она посмотрела за мое плечо, на другой берег. Затем покопалась в своей сумке и вытащила еще четыре монеты:
— Если Ричард де Кальн или его слуги придут и будут обо мне спрашивать, ты скажешь им, что не видел меня? Или еще лучше — ты наведешь их на ложный след?
— Да, я сделаю так, — уверил я ее, взяв монеты. — Удачи тебе. Она кивнула. Затем медленно поднялась на холм и обернулась ко мне:
— Ты был добр ко мне в тот день. Я не забыла. Благодарю тебя.
— Ты нуждалась в чьей-то доброте, — отвечал я.
Сеель-я направилась по южной дороге, двигаясь быстрый мерным шагом, и скоро я потерял ее из виду за конюшнями. Это был последний раз, что я видел ее.
Что мне еще сказать? Де Кальн и его люди и в самом деле приехали искать девушку, с пиками наготове, и я отправил их в холмы к западу от города, где путники, достаточно глупые для того, чтобы сунуться туда, протоптали несколько троп среди зарослей. Стаи волков и диких медведей выли и ворчали там по ночам, а огромные совы поднимались с ветвей деревьев, издавая звук, подобный тому, как будто кто-то выбивает ковер.