Коллекция

— Кир, это очень серьезно!

— Да, да… Так вот, найди Стаса и замани его к себе, ну или еще куда-нибудь…

— … Кир, это тебя касается!

— … и сделай так, чтобы он появился дома не раньше хотя бы десяти часов, пожалуйста!

— Зачем?

— Мне надо. Ну… свидание у меня.

— К черту свидания! Кира, я должна тебе сказать…

— Вика, скажешь потом, а сейчас сделай, как я говорю! Убери Стаса к черту из дома!..

— Это касается…

— Скажешь завтра! Кстати, представляешь, Сережка только что сделал мне предложение!

— Ясно, — упавшим голосом сказала Вика, — значит сейчас ты в эйфории и все равно ничего не воспримешь.

— Ладно, что там у тебя, говори, — Кира нетерпеливо сжала телефон в пальцах, следя за Сергеем через окно.

— Я пока не могу быть уверена на сто процентов, но дело в том, что ухудше…

— Извини, Сережка возвращается, — сказала Кира, нажала на отбой, бросила телефон в сумку и, повернувшись, встретила садящегося в машину Сергея пренежнейшей улыбкой.

* * *

«Вектра» уже давно укатила, а Кира все еще стояла у подъезда и смотрела на дорогу, убегавшую за угол дома. Она чувствовала на себе взгляды тех, кто сидел во дворе этим теплым майским вечером, но они ее не беспокоили — в этих взглядах не было ничего, кроме обычного любопытства. Жизнь во дворе шла по привычному, давно заведенному ритуалу — те, кто всегда разговаривал, разговаривали и сегодня. Нина вязала. Шахматисты и нардисты обдумывали ходы, Таня и Мила катали коляски, Буся, задыхаясь и вывалив язык, гоняла толстых голубей, с неохотой разлетавшихся из-под ее слишком коротких для такого объемного туловища лапок. Все было как обычно, хоть с некоторых пор ритуал был нарушен тем, что возле люка не собиралось бомжовское сообщество. И буквально через несколько секунд после того, как Кира отвернулась от дороги, ритуал был нарушен еще раз — проходившая мимо Влада с матерью, как обычно взирающая на мир из-под своей готической раскраски, вдруг кивнула Кире — кивнула почти приветливо. И Кира кивнула ей в ответ, сразу же заметив, что этот безобидный и практически не заметный со стороны жест не был оставлен без внимания обитателями двора, большинство из которых тут же подало друг другу безмолвные сигналы, а Нина с откровенным удивлением уставилась Владе в затылок.

Кира отвернулась от них и посмотрела на свои окна. Квартира за ними была пуста — она чувствовала это, даже не зная точно, что Стас ушел. Но он ушел, и Кира удивилась, что не могла понять этого по окнам раньше.

Захлопнув за собой входную дверь, она сбросила туфли и села на табуретку, глядя в полумрак перед собой. Потом включила свет и посмотрела на себя в зеркало. Улыбнулась. Улыбка получилась болезненной и нетерпеливой, словно у наркомана, предвкушающего очередную дозу.

Она тщательно задернула шторы на всех окнах, и в квартире наступила ночь, хотя на улице еще было довольно светло — вечера стояли мягкие, прозрачные, сиреневые, но ее комнаты теперь заполняла зимняя тьма — густая и холодная.

Кира расставила канделябры во всех комнатах — на полу и на столах, проследив, чтобы ничего случайно не загорелось, после чего пошла из своей комнаты и до гостиной, зажигая свечи, и в зимней тьме пророс неровный прыгающий свет, и комнаты словно раздались вширь. Мебель превратилась в бесформенные глыбы, зеркала и стеклянные дверцы шкафов утратили свою простоту, и то, что при свете было лишь стеклом, в темноте обрело таинственность и некую нереальность. Только сейчас Кира оценила, как умно была расставлена мебель в комнатах — лишние тени не загромождали стен, только стол и кресло оставили свои темные отпечатки.

Она села в дальнее кресло в гостиной и принялась ждать, аккуратно уложив руки на подлокотниках. Почему-то она была уверена, что сегодня увидит гораздо больше, чем в прошлый раз. Может, из-за времени суток, а может, из-за того, что все происходило не сразу, постепенно, будто эти стены медленно оживали, словно кто-то совсем недавно разбудил их от долгой спячки.