Коллекция

— Да нет, ничего, но вам лучше бы было прихватить с собой полотенце. Если хотите купаться — идите сейчас. Скоро будет гроза.

Она удивленно обернулась и уткнулась взглядом в его затылок.

— Почему вы так решили? Ни ветерка, небо ясное…

— Я чувствую, — отозвался Вадим Иванович и потер ладонью мокрые серебристые волосы. — Я всегда чувствую приближение грозы.

— Любой? — насмешливо спросила Кира.

— Если б я чувствовал приближение любой грозы, то сейчас жил бы иначе.

Она отвернулась, сжимая и разжимая пальцы. Тишина древнего города, летящего сквозь теплую полынную ночь над морем, как-то незаметно превратилась в молчание двух людей. Внезапно присутствие Князева отчего-то стало ее тяготить, и Кире почти захотелось, чтобы он оделся и ушел как можно скорее, оставив ее в одиночестве и спокойствии. И он словно почувствовал это — она услышала, как Вадим Иванович тихо поднялся на камень, и ощутила, что он стоит за ее спиной. Едва слышно зашуршала поднятая со скалы одежда.

— Продолжайте смотреть на море, я хочу переодеться, — произнес он со знакомой насмешливостью. — Я, знаете ли, очень стеснительный.

Кира невольно засмеялась и щелкнула зажигалкой. Воздух был таким неподвижным, что острый лепесток огня почти не колыхался, и она обернулась, держа зажигалку в вытянутой руке.

— Вы просто…

Слова примерзли к ее раскрывшимся губам. Ее глаза широко распахнулись, потом сузились, и лицо исказилось в отчаянно-злой гримасе. Она смотрела на Князева снизу вверх — смотрела до тех пор, пока разогревшаяся зажигалка не обожгла ей пальцы. Кира уронила ее на камень и отвернулась, глухо сказав:

— Мерзавец!

За ее спиной раздался короткий вздох, в котором было что-то болезненное, будто слово было камнем, больно ударившим его в лицо, и этот звук оказался безгранично приятен вспыхнувшей в ней оскорбленной ярости.

Пламя зажигалки было слабым, но его оказалось достаточно, чтобы, слившись со светом звезд, оно вполне отчетливо высветило стоявшего позади нее человека — крепко и ладно сложенного, полного сил, и особенно его лицо, которое сейчас не скрывали темные очки с большими стеклами и сеть глубоких морщин. Нет, морщины остались, но теперь их было гораздо меньше — они разрезали лишь широкий лоб под темно-серебристой линией волос, да две складки залегли у уголков поджатых губ, в изгибе которых чувствовались смятение и ярость — чем-то очень близкая ее собственной. И этому Князеву, выхваченному из вечно скрывавшей его такой искусной тени огненно-звездным светом, на вид было от силы лет тридцать пять.

Она услышала легкий звук упавшей на камень одежды, потом спокойный голос, прозвучавший над ее головой.

— Почему?

— Все это время… я… все это время ты потешался надо мной!

— И в мыслях не было.

Он опустился на камень рядом с ней, и Кира зло отодвинулась, не глядя на него.

— А вы отличный актер, Вадим Иванович! Никто бы не догадался! Немного грима, очки, одежда, жалостная походка… боже, какая игра!