На Пауна-эва приходит ночь, буря приходит с ней.
Вырваны с корнем стволы дерев, брошены средь камней.
Листья лехуа под ветром шумят, падают наземь цветы
Бог Пауна-эва грозно рычит среди потоков воды.
О Пауна-эва! Я шлю тебе зло!
К битве готовься, время пришло.
Гибель нахлынет, точно волна,
Будет жестокой наша война!
Заклинание от врагов Пеле18 июня 1866 г., безымянная деревня на берегу Коны
Возникшее из тумана существо избрало своей жертвой преподобного Хеймарка и набросилось на него столь стремительно, что даже мистер Клеменс не успел сдвинуться с места, – к тому же я видела, что его продолжают удерживать невидимые руки. Существо, бывшее прежде юношей Халеману, обволокло несчастного священнослужителя, словно пожирая его. Преподобный пытался кричать, но крик раздавался откуда-то издалека, как сквозь вату. Я не могла встать, прикованная к месту той же силой, что держала двух моих спутников. Из тумана донесся леденящий душу звук – надеюсь никогда больше не слышать ничего подобного. Похоже было, что огромный, невыразимо безобразный зверь грызет рядом с нами свою добычу.
Наконец преподобный Хеймарк затих, и туманное создание – Пауна-эва? – начало сгущаться в темную фигуру. Чавкающие звуки сменились бульканьем, как будто зверь, торопясь, лакал воду. Потом все смолкло.
Старик, сидевший напротив преподобного, запел что-то по-гавайски. Туманный зверь отстранился от тела нашего бедного спутника и переместился в угол. Силуэт его, все еще расплывчатый, напоминал теперь не человека, а гигантскую рептилию.
Старики продолжали произносить заклинания, в которых все время повторялось имя Пауна-эвы. Рептилия раскачивалась в такт пению, переводя с мистера Клеменса на меня свои желтые глаза, в которых мне чудилась насмешка. Я посмотрела на корреспондента, но он был целиком поглощен созерцанием твари. Рот его был приоткрыт, глаза выпучены. Преподобный Хеймарк лежал без движения, и я поняла, что произошло самое худшее.
Наконец старики прекратили пение и по одному стали выходить из хижины, пока в ней не остались только старая женщина в углу, мы с мистером Клеменсом, бесчувственное тело нашего спутника и чудовище, именуемое Пауна-эвой.
– Ваши души принадлежат мне, хаоле, – заговорило оно по-английски. – Я вернусь за ними.
С этими словами ящерообразная тварь начала зарываться в мягкий пол хижины и в мгновение ока исчезла с глаз. Освободившись от невидимых пут, я чуть не упала, но тут же выпрямилась и устремилась к преподобному.
Мистер Клеменс уже был около него. Пока я пыталась нащупать пульс, он изучал дыру, оставленную в земле удивительной тварью.
– Интересно, – проговорил он сквозь зубы. – Очень интересно.
Я в шоке смотрела на него.
– Он умер, – сказала я. – Пульса нет.