Голова трещала. Обхватив ее руками, я стал раскачиваться. Амрита ушла. Яркий солнечный свет пробивался сквозь штору. Часы показывали десять сорок восемь.
– Провались оно все к чертям собачьим!
Я пошел в ванную, швырнул пижаму в мешок для грязного белья и встал под тугую струю душа. Когда я вышел через пятнадцать минут, руки и ноги еще подрагивали. Голова так отчаянно болела, что перед глазами – где-то по краям поля зрения – мелькали черные точки.
Я быстро оделся и принял четыре таблетки аспирина. Темная щетина покрывала мои щеки, но я решил не бриться. Из ванной я вышел как раз в тот момент, когда вернулись Амрита с Викторией.
– Где ты была, черт бы тебя побрал? – резко спросил я.
Она застыла на месте, с ее лица медленно сошла улыбка. Виктория смотрела на меня как на чужака.
– Ну что?
Амрита выпрямилась. Голос ее звучал ровно.
– Я снова зашла в лавку сари, чтобы взять адрес Камахьи. Я пыталась дозвониться, но линия не работала. Поскольку мы остаемся еще на день, я хотела бы обменять ткань. Ты разве не видел мою записку?
– Мы уже должны подлетать к Лондону. Что случилось, черт возьми?
Я говорил резким тоном, но злость уже стала проходить.
– Что ты имеешь в виду, Бобби? Ну что ты хочешь узнать?
– Я хочу узнать, что случилось с этим проклятым будильником, с такси, которое мы заказывали, с рейсом «БОАК»? Вот что я имею в виду.
Быстрым движением Амрита положила девочку. Подойдя к окну, она открыла шторы и скрестила руки.
– «Проклятый будильник» зазвонил в четыре. Я встала. Ты не захотел просыпаться – даже после того, как я тебя потрясла. В конце концов, когда мне удалось заставить тебя сесть, ты сказал: «Давай подождем еще денек». А все это потому, что ты сидел всю ночь и читал.
– Я так и сказал?
Я тряхнул головой и присел на край кровати. Самое жуткое в мире похмелье по-прежнему пульсировало у меня в голове, вызывая непреодолимую тошноту. Похмелье от чего?
– Именно так я и сказал?
– Ты так и сказал.
От голоса Амриты исходил холод. За все годы нашей совместной жизни я лишь несколько раз позволял себе разговаривать с ней так грубо.