Блистательные дикари

– Ты могла бы зайти ко мне домой. Там хранятся все мои труды, и там я работаю. Я мог бы подключить кое-какую аппаратуру и…

Судя по всему, мысль ей понравилась.

– Где ты живешь?

– В Коннектикуте.

Она заметно оживилась.

– Я надеюсь, он не похож на Берроуз?

Он отрицательно покачал головой. Женщина встала. Ее изумительная упругая кожа все еще отдавала влажным блеском. Она шагнула вперед, приблизилась к мужчине и, ухватив несильно за волосы, рывком подняла его голову к себе, так что теперь он не мог отвести взгляд. Он почувствовал, как обнаженная плоть прижалась к его телу. Он был слишком напуган, чтобы позволить себе воспротивиться ей жестом или хотя бы словом.

– Ты все еще не веришь до конца в мою истинную сущность? – спросила она.

– Нет, – хриплым голосом сказал он.

– Ты поверишь, я обещаю.

Бытует мнение, что люди помнят, чем они занимались 22 ноября 1963 года – в день, когда убили президента Кеннеди. Дэррилу Г. Каммингсу об этом не забыть никогда – потом он еще долго лечился после перенесенного сильнейшего шока.

Это был первый полицейский, который утром того дня проник через разбитое окно в дом доктора Мартина в Коннектикуте. Когда он прошел в гостиную, то сцена, представшая его взору, настолько поразила его, что память о ней осталась с ним навеки, подобно незаживающей ране, выжженной на коже каленым железом.

Глава 1

С тех пор как она обнаружила, что муж ей изменяет, ее постоянно занимала мысль: что переживает неверный супруг? Многочисленные измены мужа носили характер случайных физических контактов с особями противоположного пола. Внешне никак не проявлялись. Как-то раз он назвал свои многочисленные соития «влажными пожатиями». Подумать только – «влажные пожатия»! Она медленно покачала головой, вспоминая эту неудачную шутку, а главное – то удовольствие, которое сквозило в его тоне.

Дженнифер Колсен вышла из ванной, расплескав воду на маленькие кафельные плиточки, которыми в виде мозаики был выложен пол. Едва успев завернуться в толстое махровое полотенце – часть гостиничного сервиса, – она услышала тихий стук в дверь. В гостиной появился крохотный китаец с подносом, на котором красовался чайник с чаем «Эрл Грей» и чашки. Поскольку китайчонок знал английский примерно так же, как Дженнифер – кантонский диалект им пришлось объясняться жестами. Впрочем, так или иначе они поняли друг друга, и китаец удалился, унося с собой в виде добычи щедрые чаевые.

Дженнифер вернулась в ванную комнату и сбросила банное полотенце. Она оглядела себя придирчивым взглядом и решила, что в тридцать шесть лет она еще ничего себе – даже в обнаженном виде. В ней было пять футов семь дюймов роста, и она обладала бледной нежной кожей и темными прямыми волосами, которые подстригала коротко, «под мальчика». Короткие волосы, очки на носу – вдобавок к довольно старомодным нарядам, которые она носила, придавали ей немного простоватый вид, и мужчины редко оборачивались ей вслед. И уж конечно, Дэвид Колсен давно забыл, какой привлекательной она была когда-то. А она, признаться, отнюдь не стремилась ему об этом напоминать.

Дженнифер натянула мешковатое, свободного покроя платье с ярким рисунком. На улице стояла жара, и прикосновение тонкой плотной ткани к коже было приятным. Она налила себе чашку чая и подумала о муже. Чем он, интересно, сейчас занимается? Трахается с какой-нибудь красивой идиоткой? Очень может быть. Впрочем, теперь это ничего не значило для Дженнифер. Рана, что называется, затянулась.

Дженнифер окинула взглядом номер 114 отеля «Кэдогэн». На полу серо-голубой ковер с малиновым орнаментом по краям. Он отлично гармонировал с лампами, стоявшими на низких столиках по обе стороны широкого дивана. Лампы были затенены широкими абажурами. Дженнифер сидела на краешке дивана и пыталась представить себе, как будет себя чувствовать, когда они с любимым сплетут тела в страстном объятии. Мысль об этом рождала у нее мягкий толчок внизу живота. Ничего, теперь ждать осталось недолго.

Она прикурила сигарету и перешла к окну, чтобы поглазеть на перекресток двух улиц – Понт-стрит и Слоун-стрит. Она чувствовала себя шпионкой, проживая в отеле под другим именем. Малейшая возможность разоблачения щекотала ей нервы. Дженнифер почти желала быть пойманной, поскольку ей не терпелось увидеть глаза Дэвида Колсена, когда все всплывет наружу, и ее неверность супругу станет достоянием гласности. Но не только неожиданность разоблачения подхлестывала ее – она хотела выяснить, как муж примирится с фактом, что она влюбилась в мужчину вдвое младше его.

Дженнифер отлично понимала, что оборотной стороной успеха является пристальное внимание окружающих к знаменитости. По мере того как известность его росла, все больше журналистов проявляли болезненный интерес к его личной жизни. Дженнифер давно пришла к выводу, что верность не является отличительным качеством Дэвида Колсена, но она также сознавала, что разрушили их брак именно газетчики, которые в своих статьях придавали ему куда более отталкивающий вид, чем было в самом начале их совместной жизни. Более того, она убедилась, что за деланным восхищением постельными подвигами Дэвида скрываются присущие журналистской братии комплексы и самая обыкновенная зависть к успеху у женщин этого героя киноэкранов и театральных подмостков. Когда в подобной статье упоминалось имя Дженнифер – что бывало крайне редко, – газетчики обычно отзывались о ней, как о чрезвычайно ограниченной домохозяйке, которая предпочитает жить затворницей. Тот факт что она являлась виолончелисткой с мировым именем, чаще всего забывался. Хотя подобная мысль ей претила, она на секундочку попыталась представить себе, как будут выглядеть газетные заголовки, если ее супружеская неверность выйдет наружу. Интересно, оправится ли колоссальное эго Дэвида Колсена от подобной новости?