Блистательные дикари

Минуту спустя и Дженнифер Колсен, и Андрэ Перлман лежали бок о бок в гостиничной комнате в луже крови. А некто третий соскользнул на пол, собираясь насладиться живительной алой жидкостью.

Глава 2

В 1915 году ей удалось один-единственный раз побывать в России, и Санкт-Петербург поразил ее до глубины души. В подарок она везла статуэтку из собрания редчайших находок, обнаруженных в древнейшем захоронении, затерянном среди террасированных полей забытой ныне столицы древних инков Куско.

– Я не знал, что вам довелось побывать в Перу.

– Да, я была там в… – тут Софья поправилась и твердо сказала: – …несколько лет назад.

Царь Николай пришел в восторг от подарка. Он крутил статуэтку в руках так и этак, не в силах оторвать взгляд от затейливого золотого Орнамента. Александра сидела справа от него, поигрывая ниткой висевших у нее на шее великолепных жемчугов. До прихода Софьи рядом с августейшей четой находились Татьяна, и Алексей, но стоило появиться красивой гостье, как их тут же увели в детскую.

Софья воочию увидела то, что давно было достоянием сплетен: царь с большим удовольствием занимался делами семьи, чем своей огромной империи. Он был настоящим семьянином. Частенько, когда Николай с Александрой обменивались шутками, выяснялось, что их истинный смысл был ведом только им двоим, – прочие же в этот царственный дуэт не допускались.

– Надеюсь, вы отобедаете с нами сегодня вечером? – спросил царь, поглядывая то на Софью, то на жену.

Софья, в свою очередь, посмотрела на Александру, которая улыбнулась ей в ответ, но промолчала.

Утром следующего дня Софья стояла у открытого окна и любовалась видом просыпающегося Петербурга. Ею владели удивительно противоречивые чувства: радость и отчаяние одновременно захлестнули ее сердце. Предыдущий вечер открыл ей массу ранее неизвестного: августейшее семейство оказалось для нее недосягаемым – настолько сильно этик двух человек связывали узы любви, кровного родства и этикета. Она ощущала сильнейшую зависть и жалость к себе – у царственной четы имелось все, о чем ей приходилось только мечтать, у нее же – после долгих и бесплодных поисков – на сердце осталась лишь пустота, да еше, пожалуй, тяжесть и боль.

Ветер становился все более прохладным и слегка покусывал ее кожу. Она подняла взгляд к небу и увидела, как в вышине смешивались багровые, жемчужные и грязно-серые облака. Она вытянула в открытое окно руку и некоторое время наблюдала, как в темноте под серебристыми каплями холодного дождя отсвечивает кожа.

Рейчел Кейтс внезапно проснулась. Хотя глаза у нее уже были открыты, она не сразу смогла разглядеть окружающее – веки слегка припухли от слез.

В спальне Рейчел были высокие потолки и высокие «французские» узорчатые двери с окошками, открывавшимися на балкон первого этажа. В душныe ночи она всегда держала их распахнутыми, и тогда даже самый легкий ветерок колыхал кремовые шторы. Но в эту ночь драпировки были словно высечены из камня. С улицы доносились приглушенные звуки ночного города, изнемогавшего от непривычной жары. За окном то и дело раздавались сирены полицейских машин, и голубоватый отсвет мигалок отражался на стенах, образуя на них призрачный узор. Временами на улице раздавался крик пьяного или надсадно визжали тормоза, что также мешало заснуть.

Обнаженная, она лежала на кровати и смотрела в потолок. На маленьком круглом столике рядом с кроватью стояла высокая ваза с белыми лилиями – их большие мерцающие в темноте головки грустно поникли на тонких стеблях. Ее платье лежало на полу, отсвечивая голубизной. Тяжелое золотое ожерелье она оставила на толстой мраморной плите, которая со всех сторон окружала ванну.

Ее взволновал сон. Он был столь ярок, столь очевиден, что его, казалось, можно было потрогать. В нем все было логичным и ясным от начала до конца. Это была самая настоящая «виртуальная реальность», но реальная не в меньшей степени, чем жизнь.

Она уселась на постели и смахнула слезы рукой. Как хороши были лилии в предрассветном сумраке! Утро только начиналось, но в лондонском воздухе уже ощущался горьковатый привкус жары. Этот город был явно не создан для такой погоды. Она вздохнула и сразу же ощутила печаль, лежавшую на сердце свинцовым грузом.

Чего она, спрашивается, ждет? По ее мнению, она и так ждала слишком долго и проявила куда больше сдержанности, чем следовало. Но время действовать настало. Ожидания оказались напрасными.

Рейчел вскочила с кровати и подошла к окну. Появление фиолетовых полос на темном небе говорило о близком рассвете. Гладкая поверхность стекла приятно холодила ладони. Одинокое такси кружило вокруг развязки на Леннокс-гарденс в поисках случайного пассажира. Высоко в небе проплывали сигнальные огоньки самолета, передвигавшиеся по начинавшему розоветь небосклону в сторону аэропорта Хитроу. Когда пассажиры покинут здание аэровокзала и выйдут на улицу, будет уже совсем светло.

Она решительно мотнула головой, словно подтверждая тем самым свое стремление начать действовать. Теперь всякое промедление становилось бессмысленным и даже гибельным.

Ночь любви между Робертом Старком и Лаурой Кейлор оказалась поразительным откровением для обоих. Он проводил пальцем по ее коже, прокладывая дорожку среди крохотных капелек пота. Другие, более крупные капли причудливым узором покрывали их обнаженные тела, скапливаясь малюсенькими лужицами в малейших углублениях их тел. В комнату Роберта, расположенную в подвальном помещении, постепенно проникал дымный свет утра. Роберт лежал на спине и смотрел вверх на Лауру. Она вздохнула. Ее знаменитые волосы цвета меди были отброшены за спину и в странном полусвете утра имели скорее кровавый, нежели медный оттенок. Их тела были влажны и горели.